Самая жадная женщина в мире. Генриетта хоулэнд гетти гри владела миллионами и была самым скупым человеком в мире

Красота 19.09.2019

Красота

… Это была такая скряга, просто скряга из скряг, всем скрягам скряга

из рассказа О. Генри «Волшебный профиль»

Пролог. Какое молоко предпочесть

Какое молоко вы любите (если любите)? Более или менее жирное? С витаминами или без? С рынка или из супермаркета?

… Сто лет назад, в Нью-Йорке, в понедельник 3 июля 1916 года между двумя женщинами произошел примерно такой диалог.

Дженни, ты опять купила жирное молоко! Какого черта, сколько можно говорить, мне нужна только нулевая жирность! Только! Никакой самодеятельности. Вылей эту жидкость в ведро, вернись в лавку. и на свои, слышишь — на свои деньги, купи нормальное молоко.

Но мадам, обезжиренное молоко — это ничто. В нем ничего нет, никаких витаминов и питательных веществ. Пользы — ноль. В Вашем возрасте необходимо...

Хватит вспоминать мой возраст, негодница. Обезжиренное молоко — именно то, что нужно. Меньше холестерина и чудесно предохраняет от ожирения. И цена! Цена — совсем не последний момент. Ты знаешь, как трудно зарабатываются деньги!?

Хотите сэкономить - пейте воду из-под крана. Вообще ничего платить не нужно.

Ах ты зар... - начала фразу пожилая леди. Тут ее тело внезапно содрогнулось и она стала медленно оседать на пол.

Мадам, мадам! - закричала служанка. - Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Детство Гетти Грин. Китобои и квакеры

… Фонтан взметнулся впереди по курсу, за ближайшим гребнем волны. Лодка тяжело перевалила через него и моряк-гарпунер уперся коленом о борт и приподнял руку с тяжелым копьем. Глаза напряженно искали мишень. Уже совсем близко. Еще чуть-чуть. Вдруг морская рябь расступилась и в лучах неяркого северного солнца блеснул полосатый бок кита. Вот теперь - пора. Мускулистая рука сделала мощное метательное движение. Гарпун со свистом прорезал соленый воздух и устремился в сторону полосатика, вслед за ним уходил привязанный канат, уложенный на дне ровными кольцами. Удар. На бурлящей воде стало расплываться глянцевое красное пятно...

…Основной коммерческий период китобойного промысла в Северной Америке пришелся на конец XVIII - середину XIX века. Северная Атлантика, потом — север Тихого Океана. Китобоев вначале интересовало отнюдь не мясо крупнейшего на планете млекопитающего.

Их главная добыча - китовый жир, называемый ворванью — один из главных источников света в докеросиновую эпоху. Из него делали свечи и заливали в лампы, как масло. Также ворвань применялась при изготовлении замши, сыромятной кожи и как смазка. Интересный факт — основой рабочей жидкости для первых автоматических коробках передач в авто была ворвань. Вплоть до 1960-х годов...

…В середине XVII века в Британии возникло новое христианское протестантское движение — квакеры. Свое название оно получило от английского слова «Quakers», что означает «Трепещущие». Течение пропагандировало очень строгие нравы и устои в личной жизни. Перед именем Бога надо было трепетать. Многие квакеры эмигрировали в Новый Свет и принесли с собой свет своей веры. И такую черту характера, как бережливость. Важнейший аспект в контексте этого повествования...

21 ноября 1834 года в городке Нью-Бедфорд, штат Массачусетс, в квакерской семье родилась девочка. Нарекли ее Гетти, полное имя — Генриетта Хауленд Робинсон. Мама Эбби Хауленд и папа Эдвард Мотт Робинсон были весьма обеспеченными гражданами. Они владели китобойным бизнесом и вели торговлю с далеким Китаем.

Мать девочки много болела, а у предпринимателя отца было немного времени для дочки, и был очень жесткий нрав тирана. В воспитание Гетти активно включился дедушка — Гидеон Хауленд. На его попечении малышка пребывала уже с двух лет.

Грамоту Генриетта постигала своеобразно. Читать училась по финансовым сводкам, а считать — по бухгалтерским отчетам. Очень практично. Тринадцатилетним подростком Гетти стала семейным бухгалтером. И надо сказать, очень неплохим. Ни одна цифра не проходила мимо цепких молодых глаз.

Когда Гетти исполнилось 15, родители спохватились, а как же классическое всестороннее образование? Оно совершенно необходимо девушке, чтобы в дальнейшем выбрать хорошую партию. Даже для богатой. И Генриетту определяют в Бостонскую школу. Но учеба не пошла. Помешал характер.

Во-первых, зачем? Что изучать? Арифметику и грамоту Гетти уже знала. Причем, по математике способности у девочки были близкие к феноменальным. Считала она, как неплохой арифмометр. Но вот успеваемость по прочим дисциплинам была близка к нулевой отметке.

Во-вторых, в школе Генриетта впервые вовсю проявила качества настоящего и бескомпромиссного бойца, готовая пойти на все, ради достижения своих целей. Здесь сочетание «пойти на все» - почти не преувеличение. В борьбе девушка не жалела никого: ни себя, ни противников. Она выгрызала то, что ей было нужно. Здесь она очень похожа на мультимиллионеров США первой волны - «Мужчин, построивших Америку». С поправкой на пол.

В школе противостояние было простым и понятным: вот она — а вот враг. А дальше... Дальше — хорошая драка или, как минимум, грандиозный скандал, если соперник не хотел отступать. С такой манерой поведения Гетти очень быстро настроила против себя всех и вся и учебное заведение было ей крайне признательно, когда она его покинула.

В итоге, и Генриетта, и ее семья дружно плюнули на «Храмы науки». Девушка заканчивает годичные бухгалтерские курсы. Хватит.

Юность Генриетты. Борьба за наследство

Юность Гетти была непростой. Несмотря на состояние отца, работала девушка много и тяжело. Жесткое папино воспитание, квакерские корни и ранний труд наложили суровый отпечаток на натуру будущей владычицы Уолл-Стрит. Собственно, с других Генриетта, впоследствии, спрашивала так же, как когда-то спрашивали с нее. Не больше, но и не меньше. Вот только, далеко не все обладали ее слоновьей выносливостью и толстокожестью.

Гетти лично (!) ловила и продавала рыбу. Принимала участие в постройке доков и организовывала экспедиции семейного китобойного флота. Все доходы — на банковский счет отца. Но девушка прекрасно понимала, что киты и кашалоты — это бесперспективно. Даже если истребить их всех и во всех океанах — проку будет немного. А тут еще и промышленное производство керосина, начавшееся в 1851-54 гг. Интерес к ворвани резко упал.

Согласно легенде, к этим годам относят первые причуды Генриетты. Вторичное использование столовых салфеток и свечей из китового жира. А также — ее гардероб. Гетти была очень выгодной партией и, кстати, не совсем уж и уродина. По моде того времени. Но вот одевалась она... Поношенные платья и обувь со стоптанными подошвами. И очень проницательный взгляд в сторону потенциальных женихов. Молодая госпожа Робинсон полагала, что в ней видят только мешок с деньгами. Тут она почти не ошиблась и провести ее было совсем-совсем нелегко.

Девушку манили «Огни большого города». Она прекрасно понимала, что настоящее и большое будущее — только там.

Однажды, отец приоткрыл для нее занавес, отправив в Нью-Йорк на целую зиму. Дочери он выделил немалую сумму — 1000 долларов на покупку платьев и прочих дамских штучек. Гетти вернулась абсолютно счастливой. С сияющим глазами, в старом наряде и с пакетом акций на сумму $1000.

В 1860-м умирает мать Гетти и (о радость!) отец решает перебраться в Нью-Йорк. Через пять лет в лучший мир уходит уже и Эдвард Мотт Робинсон.

Для их дочери наступают серьезные времена. Ей 31 год и она становится наследницей действительно крупного состояния. По завещанию отца ей достается $7,5 млн наличными. Китобойный промысел с кораблями и доками отходит братьям.

Родственники почувствовали неладное. Так в семье не было принято десятки лет. Чтобы деньги — только одному, а оборудование — другим. Раньше все распределялось пропорционально. Собрался семейный совет, на котором братья отца предприняли попытку расспросить племянницу о подлинности завещания. Гетти вспомнила славные школьные годы и предупредила, что каждого, кто попытается оспорить последнюю волю дорогого папы она попросту … убьет!

Для тех кто подумал, что молодая наследница шутит, Генриетта устроила небольшое фаейр-шоу. Она подожгла часть дядиных судов и еще кое-какое их имущество. Все это сгорело дотла. Теперь в серьезности Гетти не сомневался уже никто.

Всю сумму, полученную в наследство, дочка и племянница заставила работать. Инвестировала в облигации займов эпохи Гражданской войны США 1861-65 гг.

Беда не приходит одна. Почти сразу после отца, умирает любимая тетя Сильвия, которая когда-то воспитывала племянницу в паре с дедушкой.

Оглашается завещание покойной. И тут уже вслед за тетей к праотцам чуть было не отправляется сама Гетти. Она получает только, только (!) 65 тысяч долларов. Все остальное из красивой суммы в 2 млн достается каким-то дальним родственникам, каким-то знакомым, сиротам, беднякам... Уму непостижимо. Они же так любили другу друга: тетя Сильвия и племянница.

Но Гетти не была бы Гетти, оставь она все как есть. Ее реакция молниеносна. Она объявляет зачитанное завещание поддельным и вытаскивает «правильный» документ. Согласно нему все (слышите, все!) 2 миллиона отходят Генриетте. Кроме того, в нем есть пункт о юридической никчемности всех более поздних завещаний. Если таковые всплывут.

Но этот орешек оказался Гетти не по зубам. Суд не встал на ее сторону. Более того, признал ее мошенницей. Ей пришлось в спешке покидать Штаты вместе с мужем, за которого она вышла во время судебных дрязг.

Существует более тонкая версия борьбы за тетины миллионы. Вроде как, они и не были целью Генриетты. Ее задачей было сделать так, чтобы родня окончательно отстала от нее по поводу отцовского наследства. Кульбит с «истинным» завещанием Сильвии должен был встать в один ряд с поджогом имущества ее дядей. Еще одним аргументом.

Семья Грин. Муж и дети, а также «дорогие» племянники

Муж Эдвард

В 1867-ом Гетти таки выходит замуж и становится миссис Генриеттой Грин. Муж Эдвард Генри Грин, бизнесмен-миллионер из штата Вермонт с аристократической родословной, старше жены на 12 лет.

Безусловно, вначале — брачный контракт. Невеста сразу отделяет свои деньги от финансов жениха. И скрупулезно выписывает пункты, согласно которым Эдвард никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет претендовать на имущество второй половины.

По большому счету, муж не был особенно и нужен Генриетте. Дело в том, что в середине позапрошлого века, в любой западной стране (и США — не исключение) муж был необходим энергичной и деловой женщине, как некоего рода «инструмент». Инструмент для открытия и ведения собственного бизнеса, для контроля за финансовыми операциями и имуществом, для занятия требуемого положения в обществе и т.д. Слишком мало прав было тогда у представительниц прекрасной половины, слишком низок статус незамужней женщины. Бракосочетание для Гетти — одна из ее необходимых инвестиций, не более.

Свадьба была роскошной, а почему нет? Платил за все жених. Молодожены Грин переехали в особняк супруга на Манхэттене. Тщательному обустройству семейного гнезда помешали судебные дела молодой жены. Когда суд прямо обвинил ее в подделке тетиного завещания, стало понятно, что Гетти светит реальный срок и пора исчезнуть из Штатов.

Ну что ж... Семья Грин эмигрирует в Лондон. Там рождаются дети. Двое, мальчик и девочка. Мальчик Эдвард Хауленд Робинсон или просто «Нэд» Грин появляется на свет в 1868-ом. Девочка Гетти Сильвия Анн Хауленд или просто Сильвия Грин — через три года.

Провидение уготовало братику и сестричке крайне сложную и неожиданную судьбу. С такой-то мамой. Но об этом чуть позже.

Вернулись супруги в Америку через 8 лет, в 1875-ом. Срок исковой давности по делу Генриетты истек. А последствия финансового кризиса 1873 г. Грины решили переждать на родине. Поселились в самом дешевом отеле города. Это уже — в стиле Гетти. Как иронично писал О.Генри о таких номерах: «Вода была этажом ниже, а свет - этажом выше».

Этот самый кризис доконал Эдварда. Он занимался тем же, чем занималась его супруга — инвестиционные и финансовые операции. Ценные бумаги, банковское дело, кредитование. Вот только итог у них был разный. Совсем. Итогом для мужа Гетти стало банкротство, объявленное в 1885 году.

Генриетта «поддержала» мужа. Как могла. Заставила покинуть их дом. Зачем жить рядом с неудачником? Но... Но обеспечила полный медицинский уход, вплоть до самой его смерти в 1902 году. И все время поддерживала с ним неплохие, ровные, дружеские отношения.

Умер Эдвард Грин в возрасте около 80 лет от сердечно-сосудистого заболевания и хронического нефрита (почечная недостаточность).

Дети. Сильвия и Нэд

Они по-своему «прославили» мамашу, став составной частью большой легенды о «Ведьме с Уолл-Стрит». Игрушки она им не покупала, считая это пустой тратой денег.

У дочки Сильвии, бывшей при маме в Нью-Йорке, был тихий характер. Жила она замкнуто. Возможной причиной мог быть врожденный дефект ступни. Заикаться о медицинской помощи в разговоре с матерью было не только бесполезно. Но и небезопасно. Даже принципиальная возможность ненужных расходов могла ее привести в бешенство. Больше всего на свете Генриетта не любила две группы людей — налоговых инспекторов и врачей. Тех, кто всегда норовил залезть ей в карман.

Несмотря на вынужденную нелюдимость, Сильвии удалось сотворить маленькое чудо. Она вышла замуж! Избранником стал обедневший аристократ Мэттью Уилкс с достойной разницей в возрасте. 30 лет. Возможно, Мэттью думал поправить свое положение, женившись на хромоножке. Он не мог не знать, кто ее мать.

Мама благословила дочку, одновременно настойчиво попросив Уилкса подписаться под тем, что он никогда не будет претендовать на деньги и прочее имущество Сильвии. Пусть любит жену за то, какая она есть, а не за мамины миллионы. Так, Генриетта, выступила сторонником настоящих чувств. Она — за любовь. «Будь прокляты эти деньги!»

В анналы городской истории Нью-Йорка конца XIX века вошел случай с сыном Нэдом.

Зима 1879-80 гг. в городе «Большого яблока» выдалась на редкость снежная, на радость детишкам. Санки, коньки, снежки, снеговики. Словом, весь спектр детских зимних удовольствий на свежем воздухе. Старался не отставать от своих сверстников и 11-летний Нэд Грин.

И вот, очередной спуск, санки кувырком, мальчик падает и ломает ногу. «Подарок» маме Гетти. Тут уж никак без врачей никак не обойтись, будь они неладны. Свежий перелом, это вам не насморк какой-нибудь или даже врожденная травма ступни. Тут надо что-то делать. Боль невыносима. Ребенок криком кричит. Придется идти к этим хапугам в белых халатах.

Немного поразмыслив, Генриетта решила, что закрыть вопрос можно «малой кровью». Бесплатные лечебницы для бедных и сирот. Это то, что нужно. Мама берет сына за руку и пешком (транспорт слишком дорогое удовольствие) направляется в ближайшую клинику для малообеспеченных нью-йоркцев.

Блестящий план сорвала популярность Гетти, как одной из самых обеспеченных особ города. Уже цитировавшейся выше О.Генри в своем рассказе «Волшебный профиль» (главная героиня которого была точно списана с Г. Грин) так описал ситуацию «Она <была> очень популярна в той части города, где поклоняются золотому тельцу». Добавим, что не только в той.

В первой больнице для бедных ее узнали и указали на дверь. Во второй тоже. Сцепив зубы, мама купила сыну обезболивающее (конечно, недорогое), потому что его крик стал уже привлекать внимание прохожих, и они обошли еще несколько лечебных пунктов, доступных для бедняков. Результат тот же — о бесплатной медпомощи мамаша, каждое слово которой ловили брокеры с Уолл-Стрит, может забыть. Тут и поведение врачей может вызвать недоумение. А как же клятва Гиппократа? Ребенок ведь, жалко... Но «коса нашла на камень».

Безрезультатно потыкавшись, Гетти начала лечить сына подручными средствами. Мальчик терял сознание от боли. Все это продолжалось довольно долго. Результат - ампутация выше колена и (дешевый) пробковый протез, плюс вполне еще приличные костыли.

Вот так подросток покатался на саночках.

Когда Нэд вырос, он стал работать на мать, вел ее дела в Техасе. Неплохая зарплата. Несколько долларов ежедневно. И твердое обещание маме, что не женится в ближайшие пару десятков лет. Надо ж встать на ноги. Отложить на семейную жизнь.

Племянники

Еще один яркий пример педагогики от Гетти Грин — «теплое» отношение к двоюродным племянникам.

История началась безобидно. Кузина Гетти попросила сестру присмотреть за двумя очаровательными детьми, девочкой десяти лет и мальчиком восьми, пока они с мужем будут всего-то два месяца путешествовать по Европе.

И Гетти пошла навстречу. Проявила чуткость. Не каждый возьмет себе на шею двух чужих подростков.

И вот — мама с папой возвращаются из вояжа. Где их сынишка и дочурка? Как они, все ли хорошо? Естественные вопросы любящих родителей.

То, что предстало их глазам, они вспоминали потом с чувством тревоги, переходящей в ужас. Дети почти не разговаривали. Им было трудно стоять, ноги подкашивались из-за голодных обмороков. Когда их речь приобрела признаки человеческой, братик и сестричка поведали, что им очень некогда, им пора на службу. Выяснилось, что добрая тетушка Гетти пристроила племянника и племянницу на престижную работу. Прачечная. Продолжительность рабочего дня 14 часов.

А что тут такого? Только через труд можно чего-то достичь. Как тетя Гетти Грин.

Бизнес. «Ведьма с Уолл-Стрит»

Начальные инвестиции Гетти нашли свое отражение в предыдущих разделах. Покупка на тысячу долларов пакета акций вместо комплекта платьев в одну из зим в Нью-Йорке, а также приобретение «военных облигаций» на миллионы, полученные в наследство от отца.

Инвестиционная стратегия Генриетты Грин была проста до наивности и безотказной, как молоток, заколачивающий гвозди: «Покупай дешево, продавай дорого, будь проницательным, упорным и бережливым». Последнее Гетти возвела в абсолют. Бережливость любой ценой. Жесточайшая минимизация расходов. То, что на бытовом уровне именуется скупостью.

Еще одним принципом при проведении биржевых операций у Грин был обязательный запас наличности. При любых позициях в бумагах, недвижимости, металлах, должен оставаться некий объем свободного кэша.

Еще в Лондоне, Генриетта удачно попробовала себя в том, что сейчас называется forex. Ее привлекла, такая знакомая и близкая многим современным трейдерам, пара фунт/доллар. Как и те, кто удачно предвидел последствия недавнего Brexit, уважаемая дама сыграла на понижении фунта. Конечно, по другим причинам. В США только что закончилась Гражданская война и Гетти поставила на доллар против фунта, уловив положительную динамику восстанавливающейся послевоенной экономики Штатов. На росте доллара, а также на пространственном валютном арбитраже, Грин сделала один из первых своих миллионов. Всего за год. После закрытия валютных позиций она перевложилась в бумаги американских железных дорог — локомотив экономического развития США. В прямом и переносном смысле. В дальнейшем, акции и облигации ж/д компаний — одна из главных компонент инвестпортфеля Гетти.

Вообще Грин проявила себя, как супердотошный инвестор. Перед покупкой крупного пакета акций компании, она настолько глубоко влезала в ее бухгалтерскую отчетность, что в конце концов разбиралась в ней лучше топ-менеджеров предприятия. Видела насквозь всю операционную и финансовую деятельность. Сказывался гигантский стаж бухгалтера. Ведь Гетти с 13 лет за счетами и с финансовыми отчетами. Не удивительно, что, со временем, вся Уолл-Стрит очень внимательно стала приглядываться к операциям старухи.

Другим направлением финансовой активности леди стало кредитование и недвижимость. Именно в паре. Тут стратегия Генриетты была следующей. Она выдавала займы под невысокую привлекательную ставку, но под твердое обеспечение, в виде закладных под ликвидную недвижимость. Абсолютно беспроигрышный вариант. Как раз то, что мадам Грин любила больше всего. В качестве возмещения она получала «тело» кредита + процентный доход. Или объект недвижимости по рыночной цене намного большей, чем невозвращенный заем с процентами.

Классическая банковская схема: кредит под залог недвижимости. С одним нюансом. Это были здания и сооружения в крупнейших и бурно растущих американских мегаполисах, таких, как Чикаго и Нью-Йорк. Стоимость такой недвижимости столетиями только растет и является одной из самых высоких в мире, за вычетом отдельных депрессивных лет.

Гетти принадлежали целые кварталы элитных американских застроек. Тысячи участков по всей стране.

Деятельность кредитора мадам Грин успешно совмещала с работой коллектора. За долг в несколько сот долларов она была готова преодолеть сотни миль без охраны и сопровождения. Надо думать, Генриетта умела находить аргументы в беседах с заемщиками.

Апофеоз финансового могущества «Ведьмы» пришелся на 1907 год. Год крупнейшей биржевой и банковской паники в США начала ХХ века. Классический признак любого биржевого краха — резкое падение ликвидности. Бумаги обрушиваются в цене, а «живые» деньги попросту исчезают с торговых площадок. Здесь особую роль приобретают игроки с запасом наличности. Они «начинают править балом». Таким человеком в 1907-ом предстала Гетти Грин. Ее попросили помочь. И Гетти помогла.

Она «вогнала в долги» почти все брокерские конторы NYSE, обеспечивая их ссудами. И, пользуясь «мертвым сезоном» на финансовых рынках стала пачками, тысячами выкупать закладные по всей Америке. Мэрия Нью-Йорка одолжила у Генриетты $1 млн под залог гособлигаций. Как раз, с 1907 года империя недвижимости в собственности мадам Грин приобрела небывалые масштабы.

Героиня О.Генри Мэгги Браун так говорила компаньонке о своем состоянии: «У меня сорок миллионов долларов наличными деньгами, в бумагах и облигациях, таких же верных, как привилегированные "Стандард-Ойл" на церковной ярмарке». Вполне сопоставимо с реальным прототипом, Генриеттой Грин.

И все-таки, все-таки настоящую, теперь уже всемирную, славу Гетти Грин принесли не только ее десятки (и даже сотни) миллионов долларов образца конца XIX - начала XX века, которые пересчитываются в миллиарды по современной покупательной способности. Совсем не по этой причине все вспомнили о Генриетте 3 июля текущего года, в сотую годовщину ее смерти.

Нет. Просто большие деньги — это не интересно. Не оригинально. Миллионеров было много. Даже тогда. Десятки. Интересным, даже фантастичным, у мадам Грин получилось сочетание дара большого инвестора и финансового игрока, огромного капитала и вселенской скупости. Прежде всего, по отношению к себе. А потом — и ко всем окружающим. Семья, родственники, коллеги, клиенты, продавцы, прислуга, доктора. Не имеет значения. Все почувствовали шарм «железной» леди.

Народное имя «Ведьма с Уолл-Стрит» емко и метко включает в себя обе стороны натуры Генриетты Хауленд Грин, урожденной Робинсон. Перефразируя слова великого пролетарского поэта В. Маяковского, Гетти могла сказать о себе: «Я Ведьма, Ведьма с Уолл-Стрит, этим и интересна».

Для чего вы зарабатываете деньги трейдингом? Лично вы? Стандартная мотивация - «поднять» некую сумму и потратить ее на себя и на своих близких. По крайней мере, ее часть. Квартира, машина, путешествия, медицина, образование... Да мало ли.

Гетти Грин презирала любые расходы. Абсолютно любые. Считала их блажью и глупостью. Отсюда десятки историй о ее патологической бережливости, которая всеми определяется, как жадность. Кое-что изложено выше. Прочее будет классифицировано по отдельным группам.

Внешний вид. Одежда

У жителей Нью-Йорка сложилось впечатление, что весь гардероб «Повелительницы Уолл-Стрит» состоял из черного платья. Одного и на многие годы. Скорей всего, они были недалеки от истины. Именно этот элемент придавал внешнее сходство мадам Грин со злой колдуньей. От одинокой темной фигуры, медленно скользящей в деловую часть города, веяло чем-то, на редкость зловещим. Иногда у нее был попутчик. Маленькая собачка по имени Деви. Его верность мудрая Гетти ценила очень высоко. Он же любил ее просто так, не за деньги.

Если Генриетта нанимала прачку, что бывало крайне редко, то поручала ей отстирывать только грязные части любимого платья. Мыло надо экономить.

В основном, мадам придерживалась мнения, что прачка - это слишком, и с удовольствием сама стирала свои вещи. Прямо в жилой комнате, в корыте. Сушить раскладывала на лужайке возле дома. Нижнее белье (простите за «пикантные» подробности) леди меняла лишь тогда, когда от него оставались одни лохмотья.

Для того, чтобы в знаменитом платье зимой не было холодно, Генриетта подкладывала под него листы бумаги. Отличное утепление, да и сколько той зимы.

Гигиена

Гетти очень не любила горячую воду и редко ей пользовалась. Причина — высокая цена. Еще она предпочитала, по возможности, не мыть руки, если ей нужно было платить за воду.

Жилье

Женщина, владевшая сотнями (возможно — тысячами) объектов недвижимости в Штатах, не жила на вилле. И в простом домике не жила. И в комфортабельной квартире тоже. Не любила Генриетты всей этой ерунды. Суета.

Предпочитала самые дешевые съемные квартирки, номера в самых недорогих мотелях или убогие меблированные комнаты. В них Гетти не включала отопление.

Одна из причин частой смены неэлитного жилья — нежелание попасть в поле внимания налоговой службы.

Офис

Он у Грин был. А как же, деловая ведь женщина. Стол и стул были необходимы. Офисом служил холл какой-нибудь брокерской конторы или банка. Вот там, среди вешалок для одежды и коробок с бумагами, Гетти и планировала свои инвестиции. И успешно таки планировала. Что и говорить, насколько были рады ее присутствию сотрудники. Это совсем без иронии. Такой клиент и такой подсказчик. И мадам радость — экономия на аренде.

А на радиаторе она с удовольствием разогревала свою овсянку. Отопление у банкиров и брокеров было включено.

Транспорт

Никаких собственных экипажей и (тем более!) автомобилей. Только добрые старые наемные коляски. И то — редко. Лучший способ передвижения — ходьба пешком. В комплексе с овсянкой на воде или нежирном молоке это позволило Гетти легко преодолеть 80-летний барьер. Еще один пример благотворного влияния здорового образа жизни.

Есть смешная история, как Генриетта полночи искала в кэбе оброненную ей двухцентовую марку. Интересно, извозчику тоже было весело?

Рестораны

Какое смешное слово. Зачем в них ходить? В лавке можно купить чудесные пирожки. И цена неплохая: по 15 центов за штуку. Но все-таки любимым блюдом Гетти была овсянка. Выходило, вероятнее, даже дешевле пирожков. А польза какая! Любимый напиток — водопроводная вода. За нее вообще можно не платить в своем «офисе». А домой - набрать пару бутылочек. Там же.

Но иногда и Генриетта устраивала себе милые праздники. Походы в недорогие кафе или столовые. Позволяла себе нехитрый обед, но главное... Главное было в другом. Мадам Грин испытывал удовольствие (вот это уже точно отклонение), подбросить принесенный камешек в тарелку супа на соседнем столике. Так она снимала стресс, надо полагать. А то и не дожила бы до 80.

Магазины. Аптеки. Почта

Вот здесь особенно старались поиграть на нервах. Итогом посещения подобных заведений является покупка. Просто поглазеть на товар — это не для Гетти. А покупка — это расход. Каждый поход превращался в маленькую войну. С одной стороны Генриетта, с другой — человек за прилавком. Цена победы — максимальная скидка. Каждый цент имеет значение.

В бакалее приобреталось только поломанное печенье, оно дешевле. Если женщина таки приходила к конечному соглашению с продавцом продуктов, в качестве бонуса она требовала бесплатную косточку для своего песика.

В аптеку мадам Грин ходила со своей тарой, и требовала в нее переливать микстуры и настойки. Экономия на флаконах. Приятно. Для покупки самой дешевой почтовой марки обходились все отделения почты в округе.

Когда Нэд был еще мальчиком, Гетти отправляла его продать ранее купленную и уже прочитанную финансовую газету. А что ей делать дома? Деньги надо вернуть.

Заключение

Сражения по все фронтам закончились 100 лет назад 03.07.1916 г., ссорой с прислугой по поводу молока. Апоплексический удар.

Наследство Нэда и Сильвии составило от 100 до 200 млн долларов. Точных данных нет. В пересчете на современные деньги $2-4 млрд. Большую часть одноногий Нэд спустил в загулах, все остальное хромая Сильвия пожертвовала на благотворительность.

Мама, не имевшая ни друзей, ни приятелей и не давшая нуждающимся ни одного цента, видимо, не раз перевернулась в гробу.

И все-таки, что это было? Патологическая жадность или квакерская бережливость? Причуды выжившей из ума женщины или необходимая составляющая инвестиционной стратегии? Везде — и на работе, и дома. Максимум доходов и жесточайший минимум расходов. На уровне физиологического выживания.

Каждый решает сам, на что он потратит заработанное. Но богачей было и будет много, а Гетти Грин была одна. «Ведьма с Уолл-Стрит».

Будьте в курсе всех важных событий United Traders - подписывайтесь на наш

Согласно статистике, богачи самые жадные люди. Например в США каждый четвертый миллионер предпочитает покупать туфли дешевле $100. Что касается костюмов, то каждый десятый владелец крупного состояния стремится уложиться в $200. Половина из них принципиально не носят часы дороже $250, и лишь каждый третий миллионер ездит на машине моложе трех лет. Вам покажется, что это всего лишь милые причуды богатых людей, но порою дело доходит до клинических случаев!

В 1998 году журнал «Американское наследие» составил список 40 самых богатых американцев. В него вошли 39 мужчин и одна женщина - Гетти Грин. Однако примечательна она не столько своими миллионами, сколько скупостью.

Генриетта Хоулэнд Робинсон родилась в 1834 году в семье богатых квакеров. Ее отец, «Черный ястреб» Робинсон, был совладельцем крупной китобойной флотилии. Финансовый талант Генриетты проявился еще в детстве. В шесть лет она уже читала отцу биржевые котировки, а в восемь открыла свой первый банковский счет. Основы воспитания Генриетта получила в квакерской школе, где проучилась три года и где ученицам вдалбливали в головы истины о зловредности тщеславия и роскоши и о том, что бережливость - одна из главных добродетелей. В 19 лет Робинсон отправил дочь в Нью-Йорк, набираться светского лоска.

Домой Гетти вернулась переполненная впечатлениями, но не от высшего света Нью-Йорка, а от игры на бирже, позволившей быстро удвоить выданные ей на содержание отцом 1200 долларов. К 29 годам она точно знала, что ее дом - Уолл-стрит, а призвание - делать деньги. Счастье оказалось недолгим. Отец неожиданно заболел и вскоре умер. Перед смертью он сообщил дочери, что его отравили конкуренты и что она может оказаться следующей. Гетти поверила. Она много лет спала в чулане с заряженным пистолетом и питалась только крутыми яйцами, которые трудно отравить. Хотя странности за ней начали замечать намного раньше. На 21-й день рождения, к примеру, она не захотела зажигать свечи на праздничном торте, а отнесла их на следующий день в магазин и получила деньги обратно.

Робинсон вышла за делового партнера её отца - Эдвард Генри Грина. Правда, перед свадьбой настояла на подписании брачного контракта, по которому он не претендовал на ее деньги. Но счастье продлилось недолго В 1885 году разорилась финансовая компания John J. Cisco & Son, самым крупным инвестором которой являлась Генриетта Грин. В ходе финансовой проверки выяснилось, что Эдвард был самым крупным ее должником. Фактически через сеть подставных компаний он воровал деньги у своей жены. Брак был расторгнут и Генриетта начала чудить по полной программе:

Женщина, чье состояние составляло десятки миллионов долларов, стала еще экономнее и обычно тратила в неделю на еду не больше 5 долларов.
Она жила с детьми в дешевых меблированных комнатах, часто переезжала с места на место и представлялась домовладельцам под вымышленной фамилией, чтобы сбить с толку налоговых инспекторов.

В целях экономии Гетти никогда не пользовалась горячей водой и не включала отопление, даже если оно имелось. Что касается одежды, то у нее было единственное платье черного цвета. Чтобы носить его подольше, она стирала его в исключительных случаях, да и то не полностью, только замывала самые грязные места.

Нижнее белье миллионерша меняла, когда оно приходило в полную негодность.

За мрачный наряд и склочный характер Генриетта Грин получила прозвище Ведьма с Уолл-стрит. Гетти редко мылась и предпочитала ходить с грязными руками. Окружавший ее «аромат» усиливал сырой лук, который она часто жевала, чтобы не заболеть.

Питалась Ведьма с Уолл-стрит в основном пирожками по 15 центов за штуку, а в пожилом возрасте перешла на еще более дешевую овсяную кашу. Она приносила ее в металлическом ведре на работу, заливала водой и «варила» на батарее.

О работе следует рассказать отдельно. Работала Гетти где придется. Или, вернее, где разрешат. Иногда это были банковские хранилища, где она держала деньги и документы; иногда она усаживалась прямо на пол в каком-нибудь банке и делала миллионы, обложившись бумагами.

Ей ничего не стоило отправиться за маленьким долгом за сотни километров. При этом ездила она исключительно одна. Напомним, что происходило все это на рубеже XIX - XX веков, когда редкие женщины выходили из дома без сопровождения мужчины. Однажды Гетти ночь напролет искала марку стоимостью в два цента. Еще она прославилась тем, что за всю жизнь ни разу никому не дала чаевых.

Больше всех от скупости Хоулэнд пострадали ее дети, которых она любила, хоть и по-своему. Сын Нед в 14 лет сильно расшиб колено, катаясь на санях. Чтобы не платить докторам, Генриетта Грин отвезла мальчика в бесплатную клинику для бедняков. Там ее, однако, узнали и отказались обслуживать. Тогда Гетти принялась лечить сына дома. Самолечение закончилось гангреной и ампутацией ноги. Операцию, кстати, оплатил отец. До самой смерти Нед Грин так и проходил с пробковым протезом.

Незадолго до смерти Ведьма с Уолл-стрит наотрез отказалась оперировать грыжу. Ей было жалко 150 долларов, кроме того, она категорически не доверяла врачам. Кстати, еще хуже Гетти относилась к адвокатам.

К 1900 году, когда годовой доход средней американской семьи не превышал 500 долларов, Генриетта Грин зарабатывала 7 миллионов долларов. Размеров ее состояния никто точно не знает. Скорее всего, она оставила детям не меньше 100 миллионов долларов - $17 млрд в пересчете на нынешние деньги. Единственной слабостью Ведьмы с Уолл-стрит была собачонка, которая питалась намного лучше хозяйки. Песик обладал таким же скверным характером и часто кусал гостей. Одна искусанная знакомая попросила Гетти избавиться от злой собаки. «Ни за что! - отрезала Грин. - Она любит меня, и ей наплевать, богата я или бедна».

В Книгу рекордов Гиннесса Генриетта Грин попала в 70-е годы прошлого века, как «Величайшая в мире скряга». И это ее достижение до сих пор побить не удалось никому.

Ходила Гетти, так ее называли, все время в одном и том же черном платье, которое стирала редко, а отдавая в стирку, наказывала прачке стирать лишь подол, потому что «верх еще чистый». Выходило дешевле. Питалась лишь овсяной кашей, изредка позволяя себе лакомство – кусочек рафинада. Кашу приносила с собой на работу и перед обедом переходила улицу, чтобы поставить кастрюльку на батарею парового отопления в офисе знакомого брокера – «для разогрева». Овсянку запивала водой из-под крана, уверяя, что более вкусного напитка никогда в жизни не пробовала. От нее постоянно пахло вяленым луком, который она непрерывно жевала, «для витаминов».

Запах, исходивший от нее, был отвратительным, под стать характеру. Как только ее не называли – и «бешеная крыса», и «жадная побирушка», и «бездонная бочка», но чаще всего «ведьма Уолл-стрита».

«Сэкономить цент – значит заработать его». Этот был девиз нашей Гетти. В лавках и магазинах за каждый купленный товар она торговалась не менее часа, бранясь и доказывая торговцам, что цена «явно завышена». Она так их запугала, что, завидев Гетти, торговцы сразу сбавляли цену – лишь бы поскорее от нее отделаться.

Общественным транспортом, как и автомобилями, она не пользовалась, говоря: «Иисусу Христу было достаточно для передвижения и осла». Если ей предстояло переправиться через Гудзон, она проходила несколько лишних километров до грузового парома – там было дешевле, чем на пассажирском катере.

Однажды она потратила полночи, чтобы обойти несколько почтовых контор в поисках марки непременно не дороже двух центов. Владелица сотен домов, она никогда не имела собственного – предпочитала съемные однокомнатные квартиры. Ведя переговоры с их владельцами, Гетти сразу устанавливала предел платы – не больше 5 долларов.

«Жизнь – нескончаемая борьба, – любила повторять Гетти, – у человека не бывает друзей; деньги – начало и конец мироздания, а Бог хоть и есть, но сидит высоко и ни во что не вмешивается»

Как-то двоюродная сестра привезла к ней двух своих детей и попросила присмотреть за ними, пока они с мужем будут путешествовать по Европе. Как же она была поражена, когда, вернувшись через два месяца, увидела их вновь: дети были худыми, бледными, на грани голодного обморока. Гетти не только плохо кормила их, но и пристроила на работу в соседнюю прачечную – «чтоб без дела не болтались». Мальчику было восемь лет, девочке – десять, а работали они в прачечной по четырнадцать часов.

Когда ее сын Нед, катаясь на санках, сломал ногу, она не стала обращаться к врачам – «и так срастется». Не срослось. Началось воспаление, лишь тогда она принялась искать бесплатную больницу, одевшись, как нищенка, чтобы врачи поверили в ее неплатежеспособность. Пока искала, развилась гангрена, когда нашла, было уже поздно: в клинике для бедных при Нью-Йоркском университете сыну ампутировали ногу.

В последние годы жизни Гетти была совершенно одинока: бывший муж давно умер, с родственниками связь прервалась, сын и замужняя дочь жили отдельно. Рядом была только беленькая собачка – существо маленькое и необычайно злобное. Существо гадило где попало, все время гавкало и норовило укусить каждого, до кого могло достать зубами. Гетти усматривала в повышенной агрессивности своей любимицы доказательство бескорыстной преданности: «Она любит меня, и ей наплевать, богата я или бедна». Но когда владелец квартиры, где она проживала, запросил за исходившее от собачки беспокойство дополнительные два доллара, она отрезала: «У меня нет денег».

В год она зарабатывала 5–7 миллионов долларов. Между тем как доход средней американской семьи в то время не превышал 500.

Гетти Грин с дочерью Сильвией, которой она так и не завещала ничего. Все досталось сыну Неду

Генриетта Хоуленд Робинсон (фамилия Грин ей досталась от мужа), дочь владельца китобойной флотилии в прибрежном городе Нью-Бедфорд, штат Массачусетс, родилась в 1835 году.

Семья Робинсонов была квакерской. Мать, Эбби Хоуленд, женщина столь же набожная, сколь и болезненная, не упускала случая напомнить дочери, что один из их предков был среди отцов-пилигримов, ступивших в 1620 г. на Плимутские скалы с легендарного «Мейфлауэра». И нравоучительно добавляла: гонимый на родине, в Англии, он готов был отправиться «в никуда», выдержать самые суровые испытания, но не отказался от веры. А протестантская вера, да еще в ее квакерском варианте, предписывала последователям быть честными, непритязательными в еде и одежде и, что бы ни случилось, никогда не лгать.

По той причине, что квакеры «и так никогда не врут», они отказывались давать клятву на суде «говорить правду» и, демонстрируя приверженность равенству, ко всем, вне зависимости от возраста и общественного положения, обращались на «ты». Родители Гетти все заповеди соблюдали и требовали того же от дочери.

Мать часто болела, и девочка много времени проводила с дедом, Гидеоном Хоулендом, хозяином китобойной компании. Тот уже плохо видел и часто просил прочитать ему биржевые сводки в газетах (Гетти научилась читать в пятилетнем возрасте). За каждую читку она получала по 10 центов. В семье было принято платить ей и за другие мелкие услуги. Зажав в руке очередной «гонорар», Гетти неслась в местный банк, чтобы пополнить счет, открытый по совету любимого деда. Ей было всего восемь лет, но она уже знала счет деньгам и могла, если бы спросили, вполне грамотно объяснить, чем облигации отличаются от акций.

Когда дед умер, его состояние достигало почти миллиона долларов. Огромнейшие деньги по тем временам. Заправлять делами компании стал отец – Эдвард Робинсон, человек деятельный и грубый, прозванный в городе «Черным ястребом». С ним Гетти ходила в порт на работу. Они взбирались на стоявшие у причала китобойные шхуны, обходили торговые склады. Отец проверял судовые журналы и отчетные документы, а любопытная девочка-подросток, которую в семье называли «папиным хвостиком», заглядывала ему через плечо. Вскоре Гетти уже знала, как вести бухгалтерские книги.

В порту Гетти постигала жизнь. Видела многочисленные ссоры и драки, в которых отец обычно выступал арбитром. Слушая перебранку матросов, грузчиков и работниц такелажной фабрики, она усваивала их не слишком изысканный лексикон. Да и отец, разнимая дерущихся, тоже в выражениях не стеснялся. В итоге она научилась ругаться как грузчик. И привычку к сквернословию сохранила до конца дней.

Начальное образование Гетти получила в квакерской школе, где учителя превозносили бережливость как главную добродетель. Тому же учили ее родители. В их доме, несмотря на немалые доходы, не было дорогих вещей, и отец, не любивший тратить деньги по пустякам, обязательно выговаривал жене, если она что-нибудь покупала.

В 16 лет родители отправили Гетти в школу для благородных девиц в Бостоне, но в этом светском заведении культивировались совсем другие ценности, и Гетти чувствовала себя не в своей тарелке. Она плохо училась и никак не могла найти общего языка с одноклассницами. Подруг не завела, с курсистками постоянно ссорилась, доходило до драк.

Гетти еле-еле дотерпела до выпускного бала. Придя к выводу, что в школе ее учили «не тому», она поступила на годичные курсы бухучета, после чего решила, что с нее достаточно. Став одной из заправил Уолл-стрита, она, как и многие другие представители ее поколения миллионеров, с полным основанием говорила: «Я университетов не кончала».

Вернувшись домой, Гетти принялась помогать отцу в должности бухгалтера. Она не жаждала увеселений. Молчаливая, замкнутая, всегда настороженная, она привыкла к одиночеству. Угнетало лишь полное отсутствие перспектив. Китобойный промысел клонился к упадку, доходы падали. Гетти было ясно, что большие деньги можно заработать лишь в большом городе.

В этом ее убедила поездка в Нью-Йорк, куда отец как-то направил ее, дав тысячу долларов на приобретение новой одежды. Гетти вернулась в том же платье, в каком уехала, и сообщила, что деньги вложила в банковские акции. Вид возвратившейся дочери отца удивил, рассказ заинтересовал.

Гетти была единственным ребенком в семье, и все в Нью-Бедфорде знали, какое наследство ее ожидает. Женихи являлись один за другим, но, появившись, быстро исчезали. Отпугивали не столько застиранные платья и туфли со стоптанными каблуками, сколько некоторые странности в ее поведении. Она, например, гасила свет в доме, не дождавшись ухода последнего гостя, клала на стол салфетки со следами недавнего употребления, а свечи на торте, испеченном в честь ее дня рождения, она на следующее утро относила обратно в лавку и требовала вернуть деньги.

В 1860 г. умерла мать, и через три года, оставив китобойную флотилию на попечение родственников, отец с дочерью перебрались в Нью-Йорк. Но, едва переехав, отец заболел и скончался, успев в предсмертном бреду сообщить дочери, что его «отравили». И «учти, следующей будешь ты». Гетти серьезно отнеслась к его предупреждению. Она перестала доверять врачам и спустя некоторое время купила лицензию на приобретение оружия. Револьвер хранила в сейфе или ящике стола и часто, выходя на улицу, брала с собой, спрятав под юбку. Приходя в гости, она приносила ею же сваренные яйца и ела только их, объясняя, что «крутые яйца трудно отравить».

Отец оставил Гетти миллион долларов в ценных бумагах и еще четыре в трастовой форме – в виде имущества компании, находящейся в управлении ее двоюродных братьев по отцовской линии. То есть распоряжаться большей частью наследства она не могла. Между родственниками вспыхнул конфликт. Чтобы показать, кто тут «настоящий хозяин», Гетти устроила на бедфордском причале поджог. Пострадали три шхуны и несколько рыбацких лодок. Братья были поражены – не столько размерами понесенного ущерба, сколько решимостью, с какой она была готова им насолить, отстаивать свои интересы.

Новый конфликт возник, когда настала пора делить наследство тетки Сильвии. Тетка обещала оставить ей свое состояние, но передумала и завещала принадлежавшие ей 2,5 миллиона долларов не только другим членам клана Хоулендов – Робинсонов, но также близким подругам и детским приютам. Гетти причиталось всего 65 тысяч. Недолго думая, она написала дополнение к завещанию, согласно которому все доставалось только ей. Это дополнение тетка якобы продиктовала ей в последний момент, а подпись под ним, уверяла Гетти, – собственноручная, теткина. Явившись с этим дополнением к нотариусу, она привела его в состояние паники: «Мисс, – сказал нотариус. – Кто же в это поверит?». Но Гетти не думала отступать. Она наняла адвокатов и подала иск в суд.

Дело было громким. Судебное разбирательство длилось шесть лет. Эксперты-графологи, имевшие в своем распоряжении всего несколько букв, никак не могли прийти к окончательному заключению – настолько искусно Гетти изобразила теткину подпись. В ход были пущены математические методы анализа, кстати, впервые в истории судебной экспертизы. Над Гетти висела угроза обвинения в лжесвидетельстве и подделке документов.

В разгар битвы за теткино наследство она, наконец, вышла замуж. Ее избранником стал деловой партнер компанииЭдвард Грин. Прежде чем дать согласие, Гетти долго присматривалась к жениху. Решающую роль сыграл конверт, куда тот по ошибке вместо любовного послания сунул счет за купленную одежду. Увидев, как мало он тратит, Гетти заключила, что между ними «много общего».

Невеста пребывала в бальзаковском возрасте, жених был старше ее на двенадцать лет. Зато происходил из богатой и знатной вермонтской семьи, до женитьбы успел объездить полмира, сносно говорил по-китайски, знал еще несколько иностранных языков. Состояние сколотил на Филиппинах, где прожил восемнадцать лет, торгуя шелком, чаем, табаком и гашишем.

Едва ли Гетти прониклась к нему полным доверием. Иначе бы не настояла на том, чтобы в брачный контракт был внесен пункт о раздельном владении имуществом. По контракту будущий муж навсегда отказывался от каких-либо претензий на капиталы жены.

После венчания молодые отбыли в Лондон. Здесь они поселились в роскошном (что привело Гетти в ужас), недавно выстроенном в викторианском стиле отеле «Лэнгхэм» (первая гостиница класса «Гранд-отель» в Европе) – том самом, где проживал Генри Адамс, счастливый обладатель неразменного «банковского билета в миллион фунтов стерлингов» и где во время своих приездов в британскую столицу останавливался автор этого рассказа – Марк Твен. Сюда же селил героев своих произведений А. Конан Дойл (в современном «Лэнгхэме» есть номер «А. Конан Дойл», пожалуйста: 720 фунтов ст. в сутки).

За проживание в престижном отеле платил муж, оказавшийся, с точки зрения Гетти, просто расточителем. Через несколько лет в Нью-Йорке они уже снимут самый плохой номер в самой дешевой гостинице. На этот раз платила жена.

В Лондоне Генриетта ходила с Эдвардом на биржу, но вскоре зареклась: до эмансипации было тогда еще далеко, и при ее появлении завсегдатаи почтенного учреждения, сплошь мужчины, встречали ее такими взглядами, будто она по ошибке заскочила не в тот туалет. Муж краснел. Пришлось ограничиться спекуляциями на разнице между стоимостью доллара и английского фунта. Там, в Лондоне, Генриетта родила двух детей: сына Неда и дочь Сильвию.

Домой супруги вернулись лишь после того, как из-за океана пришло известие о завершении тяжбы о наследстве. Суд принял решение: в иске отказать, но выплатить истице положенную по завещанию сумму вместе с процентами, всего 660 тыс. долларов. Вышло неплохо, хотя дело Гетти и проиграла.

В Нью-Йорке супруги занялись финансовыми операциями на фондовой бирже.

Эдвард стал зарываться, рисковать, делая одну ошибку за другой. Чтобы дойти до полного разорения, ему понадобилось всего десять лет. То есть все это время он учил Гетти, как не надо поступать.

Сама Гетти начала с торговли правительственными долговыми обязательствами. Первым ее шагом на рынке ценных бумаг была покупка облигаций Гражданской войны. Облигации расходились плохо, опытные инвесторы шарахались от них как от чумы – после войны ожидался дефолт. Гетти вложила в облигации все средства, полученные в наследство от тетки, и… Дефолта не произошло, облигации взлетели в цене, и она удвоила стартовый капитал.

Трейдерскую шантрапу на фондовой бирже Гетти великодушно предупреждала: «Когда я ввязываюсь в драку, обычно бывают похороны. И эти похороны, заметьте, не мои»

Гетти интересовали наиболее динамично развивающиеся отрасли – строительство железных дорог, производство стали, добыча нефти и золота, градостроительство. В Чикаго и Нью-Йорке уже появились первые небоскребы, но Гетти делала ставку на развитие городов «вширь». Действуя через многочисленные риелторские конторы, она скупала пока еще дешевую землю в пригородах. К концу жизни ей принадлежало более восьми тысяч земельных участков и домостроений в десяти штатах. В некоторых городах ее собственностью были целые кварталы.

Богатые тоже плачут. Миллионеры в налоговом управлении. Гетти Грин с узелком расписок. Карикатура, 1895

Собственного банка она не завела – предпочитала контролировать чужие. В некоторых была самым крупным вкладчиком. Но в 1885 году потерпел банкротство финансовый дом «Джон Дж. Киско и сын», в котором она была самым крупным инвестором. Ударом для Гетти стало то, что ничем не обеспеченные кредиты предоставлялись компаниям, совладельцем которых был ее муж. Получалось: муж воровал деньги у собственной жены. Этого ему простить Гетти не могла, и они развелись. Так тихо, что еще долго после развода все ее считали вдовой.

На Уолл-стрите Гетти уже знал каждый. Ее ценили за безошибочное чутье. Не только мелкие брокеры, но и крупные биржевики следили за ней: если миссис Грин сегодня покупает ценные бумаги, значит, завтра их стоимость непременно вырастет. На самом деле за каждым ее шагом скрывалась не интуиция, а точный расчет: прежде чем купить акции, она изучала всю подноготную выпустившей их компании.

Ее боялись – потому что дела она вела напористо, грубо. «Никому не доверяй», – это наставление отца она помнила. Ее ненавидели – потому что в этой борьбе она не знала пощады и могла разорить любого, кто пытался перейти ей дорогу.

В свою очередь, она тоже кое-кого ненавидела – врачей и налоговых инспекторов. Врачи и аптекари, по ее убеждению, существуют для того, чтобы наживаться на людских хворях. Смертельные болезни не лечатся, а остальные проходят сами собой. Налоговые инспекторы были ей противны до такой степени, что она просто-напросто отказывалась их видеть. Избежать встреч с ними помогал «кочевой образ жизни», который она вела. Гетти часто меняла квартиры и, переезжая на новое место, в целях конспирации иногда даже называла себя чужим именем, а когда обман вскрывался, приступала к поискам другого жилья.

Любимым занятием постаревшей Гетти было ростовщичество. Большую часть своих активов она держала в огнеупорном хранилище Химического национального банка. Над хранилищем, в углу общего зала у нее был отдельный стол, за который она, как привилегированный вкладчик, не платила.

Здесь, «сидя на собственных деньгах», она принимала посетителей. Расписки и деньги, полученные в счет погашения долга, «старуха-процентщица» рассовывала по многочисленным карманам, пришитым к обратной стороне длинной юбки. Никакой документации не вела, полагаясь на отличную память и феноменальную способность к устному счету. Чтобы напомнить должнику, что «срок истек», готова была отправиться пешком в самый дальний район Нью-Йорка (бывало и такое).

Сколько денег хранилось на банковских счетах Гетти, никто в точности не знал. Говорили о 200 млн. долларов (до 4 миллиардов в нынешнем эквиваленте).

А в могилу ее 3 июля 1916 года на 82-м году жизни свел скандал: кухарка переплатила за молоко. Гетти вышла из себя, тут ее и хватил апоплексический удар.

Наследовал состояние сын Нед. Торопясь наверстать упущенное в молодости, начал скупать яхты. Да хватило бы лишь приобретенного им инкрустированного драгоценными камнями унитаза, чтоб покойная мать, узнай об этом, скоропостижно скончалась бы во второй раз.

Уже в 1920-е годы имя Гетти Грин стало в Америке нарицательным. В 1934 г. режиссер Чарльз Райзнер поставил о ней в Голливуде фильм «Вы не можете купить все». Вышло несколько беллетризованных биографий Генриетты Грин, был создан музей ее имени. Она вошла в список самых богатых людей за всю историю США. Причем среди 40 имен корифеев американского капитализма лишь одно – женское, нашей героини.

Из рейтинга журнала Forbes следует, что сегодня на первом месте среди женщин-предпринимательниц – китаянка из Гонконга Ву Яхун, (почти 4 млрд. долларов). Следом за ней – Розалия Мера, одна из основательниц империи Zara (3,5 млрд.). Третье место у Елены Батуриной (2,9 млрд.).

Если бы Гетти не покинула этот мир чуть ли не сто лет назад, она со своими 4 миллиардами (по нынешним меркам) и сегодня смотрелась бы хорошо.

фото: GETTY IMAGES/FOTOBANK; BETTMANN/CORBIS/FOTO S.A./ULLSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO

Согласно статистике, богачи - самые жадные люди. Например в США каждый четвертый миллионер предпочитает покупать туфли дешевле $100. Что касается костюмов, то каждый десятый владелец крупного состояния стремится уложиться в $200. Половина из них принципиально не носят часы дороже $250, и лишь каждый третий миллионер ездит на машине моложе трех лет. Вам покажется, что это всего лишь милые причуды богатых людей, но порою дело доходит до клинических случаев!

Генриетта Хаулэнд Робинсон родилась 21 ноября 1835 в городе Нью-Бедфорд, штат Массачусетс. Её родители - отец Эдвард Мотт Робинсон и мать Эбби Хаулэнд - принадлежавшие к Религиозному Обществу Друзей (квакеров), владели огромным китобойным промыслом и также получали гигантские прибыли за счет торговли.

С двухлетнего возраста Гетти воспитывалась в доме своего деда - Гидеона Хаулэнда. Под его влиянием и её отца, а также, вероятно, из-за того, что её мать постоянно болела, она увлеклась бизнесом и начала читать финансовые газеты в 6 летнем возрасте. Когда Гетти исполнилось 13 лет, она стала семейным бухгалтером. В 15 лет она поступила в школу в Бостоне.

Ее формальное образование ограничилось суровой религиозной школой для детей квакеров на Кейп Коде и несколькими годами училища в Бостоне для девушек из привилегированных семей. Главным же учителем жизни для нее оставался отец, образец бизнесмена. И хотя его тиранический характер привел к тому, что Эбби с дочерью переехала жить в дом сестры, Гетти, пропуская мимо ушей шпильки тети Сильвии в адрес отца, продолжала быть его «хвостиком ». С годами «хвостик» превратился в миловидную девушку, считавшуюся самой богатой бедфордской невестой. Поначалу женихи не заставили себя ждать, но вскоре число их поубавилось. Озадачивал даже не настороженный взгляд Гетти Робинсон, видешей в них (и не без основания) лишь охотников за чужим богатством, а ее бедная, похожая на сиротскую, одежда и застиранное платье, старые туфли со стоптанными каблуками и даже непарные, спущенные на щиколотки носки.
И еще охлаждали жениховский пыл слухи о ее неимоверной бережливости. Редкие домашние приемы у Гетти были постоянной темой городских сплетен. Говорили, что она тушила праздничные восковые свечи из спермацета кашалотов (дорогостоящий фирменный продукт) еще до ухода последнего гостя, а на следующий день продавала их недогоревшие останки. Использованные столовые салфетки, если на них не было явственных пятен. Гетти вспрыскивала водой, проглаживала утюгом и снова пускала в ход. Как-то раз отец разрешил ей поехать на зиму в Нью-Йорк для первых шагов в свете, поручив заботам тамошней родственницы и снабдив тысячью долларов для прибретения подобающей одежды. Вскоре дочь вернулась домой в том же платье в котором уезжала. На отцовский вопрос последовал радостный ответ: «Я вложила деньги в банковские акции». И Гетти прижала к груди драгоценный пакет.

Между тем пик доходов от китобойного промысла был пройден. Нефтепродукты из России и Румынии начинают заполнять рынок, и вслед за ними в домах американцев загораются вместо свечей керосиновые лампы. Уже ничто не задерживало Эдварда Робинсона в Бедфорде. В 1860 году в возрасте пятидесяти лет умерла жена, никогда не отличавшаяся отменным здоровьем. И он переезжает в Нью-Йорк вместе со своим миллионным состоянием и намерением его расширить (просим учитывать, что тогда доллар "весил" раз в 20 больше, чем сейчас - ред.). Гетти - рядом с ним, готовая в любой момент встать на пути повторной женитьбы. Не забывает она время от времени и посещать тетю Сильвию, чтобы напомнить угасающей старой деве о любящей племяннице.

Однажды ее познакомили с немолодым уже джентельменом, которого звали Генри Грин. За его плечами была нео6ычная, полная приключений жизнь. Он был родом из состоятельной вермонтскои семьи, предки которой восходили к английским пилигримам первой волны. В роду американских Гринов были конгрессмены и судьи, а родной дядя пребывал мэром Бостона. Сам же Эдвард, говоривший на нескольких языках, в том числе китайском, объездил полмира. На восемнадцать лет он задержался на Филиппинах, где и сделал немалое состояние на торговле шелком, чаем, табаком и гашишем. Знакомство с ним для Гетти произошло в непростое для нее время. В июне 1865 года скончался отец, сделав ее единственной наследницей своих миллионов. Не успело улечься сложное чувство горечи от потери близкой души, замешанное на ощущении финансового комфорта, как через месяц пришло сообщение о смерти тети.

На похоронах Сильвин рядом с Гетти стоял и поддерживал ее Эдвард Грин. И эта поддержка была весьма кстати во время чтения завещания, и6о Гетти пошатнулась, услышав его. Все последние годы она была у6еждена.что если не все тетушкино наследство (более двух миллионов), то по крайней мере львиная его часть достанется ей, единственной из остающихся в живых Хоулэндов. Каков же был шок, когда в самом конце списка рядом с ее именем прозвучало « 65 тысяч долларов в качестве ежегодного дохода от образуемого коммерческого фонда». Весь же основной наследственный капитал, поделенный на мелкие части, безвозвратно уходил в виде подарков третьестепенным родственникам, бедным городским вдовам, сиротам и просто знакомым. Удар был сильным, но не сокрушающим: через короткое время Гетти начала судебный процесс, ставший самым долгим и самым громким наследственным делом в истории страны.

В качестве доказательства своих прав она предъявила более раннее завещание, написанное ее рукой, но содержащее в конце подлинную (как она утверждала) подпись Сильвии. Понятно, что в нем все наследство без изъятия передавалось племяннице и еще содержался настораживающий пункт, по которому не допускалось иное волеизъявление без согласования с главной наследницей. Обе стороны были представлены выдающимися адвокатами, к делу привлекли знаменитых графологов, исследовавших с применением новейших научных методов подлинность подписи на спорном документе.

В июле 1867 года, в самый разгар судебной тяжбы Генриетта Робинсона 32-х лет, и Эдвард Грин, 44-х лет, обвенчались. Священник, скрепивший их союз традиционными богоугодными словами, и не подозревал, что в сумочке у невесты лежит брачный договор, по которому жених навсегда отказывается от какой-либо собственности невесты. А вскоре молодожены на восемь лет покинули Америку, направившись в Лондон, оставив полдюжины адвокатов продолжать схватку.

Этому браку и отъезду предшествовало предварительное заключение судебных экспертов о поддельности подписи завещательницы, выполненной с виртуозным подражанием. Настолько виртуозным, что начертание каждой буквы до последней черточки полностью совпало с контрольным образцом. В воздухе запахло судебным преследованием за фальсификацию доказательств и лжесвидетельство. Многочисленные получатели наследства, ответчики по делу, расценили и свадьбу и отъезд, как продуманный способ бегства. Возможно это было и так, но процесс длился еще несколько лет, и только в 1871 году он закончился соломоновым решением: в иске отказать, выплатить заявительнице 660 тысяч, которые являлись прибылью от завещательного фонда, « набежавшей » за шесть лет судебного разбирательства.

Известие об окончании дела пришло в Лондон, когда у Гринов все складывалось вполне успешно. Эдвард энергично инвестировал собственный миллион, возглавляя правления трех лондонских 6анков. Все расходы оплачивались из денег супруга, и поэтому Гетти не возражала, что в качестве семейной резиденции был выбран самый роскошный столичный отель, в котором останавливались Марк Твен и миллиардер Эндрю Карнеги. Здесь и родились двое их детей: первенец Нэд и дочь, названная Сильвией в качестве знака недругам о своей родственной привязанности к памяти несчастной тети. Заботясь о малышах, Гетти не забывала и о земных страстях: ловкая спекуляция на разнице в цене американских «зелененьких» и фунтов стерлингов заметно пополняла ее и без того тяжелую «копилку» .Лондонский период стал самым благополучным в ее суматошной жизни. В 1875 году четверо Гринов вернулись в США. Причин было несколько: крупная финансовая паника, разразившаяся за два года до этого на биржах мировых столиц; юристы дали знать, что срок давности по делам о лжесвидетельстве истек; и, наконец, не в последнюю очередь - просто заурядная ностальгия. Семья поселилась в Нью-Йорке, заняв на сей раз самый дешевый номер в самом дешевом отеле. Эдвард, будучи, в отличие от жены, рисковым финансовым игроком, стал поспешно вкладывать свои капиталы в акции многих компаниий, и на первых порах преуспел. Всего десятилетие спустя, после цепочки непродуманных шагов, удачливый некогда дальневосточный негоциант объявил себя банкротом. Могла ли Гетти погасить его долги? Разумеется, да. Но не пошевелила и пальцем. Ведь они еще перед венцом договорились: «денежки врозь », не так ли?

Само ее имя было уже неразделимо с Уолл-стритом. Пройдошистые брокеры фондовой биржи не упускали из виду ее колоритную фигуру, зная. что акции, купленные Генриеттой Грин, завтра подскочат в цене. Прежде, чем их приобрести она тщательно изучала всю подноготную фирм. и лишь зная о них не меньше владельцев, покупала. Ее главными интересами долго оставались два: стремительно растущая сеть железных дорог и городская недвижимость. География этих приобретений охватывала всю страну. Где только не приобретала она землю: Нью-Йорк, Канзас, Чикаго, Сан- Франциско. . . После ее смерти выяснится, что миссис Грин владела в десятке штатов более, чем восемью тысячами участками и домами, построенными на них. Существовала еще одна неистовая страсть, в реализации которой Гетти достигла филигранного искусства - ростовщичество. Куда там литературным Гобсекам в бальзаковской Франции или старухам-процентщицам в Петербурге Достоевского! Живая и полнокровная их младшая заокеанская «коллега» могла бы преподать им высшую школу мастерства. Ее метод был неуязвим и по-своему честен: никогда не отпугивать должников высоким возвратным процентом, даже в периоды тяжелых биржевых кризисов. Тогда-то расчетливый кредитор будет всегда в выигрыше. В одном из интервью она лаконично сформулировала свое финансовое кредо: «Следует всегда дешево покупать, дорого продавать, сочетая это правило с тремя простыми вещами - проницательностью, упорством и бережливостью». Что касается первых двух, то это была святая правда, а вот лукавым словом «бережливость» Гетти прикрывала свою, ставшую легендарной, скупость, благодаря которой она стала героиней не столько финансовых новостей, сколько скандальной хроники. Владелица сотен домов, она никогда в жизни не имела собственного, предпочитая третьеразрядные гостиницы, позднее - маленькие квартиры, зачастую без дорогой горячей воды. Было замечено такое, например, экстравагантное занятие миллионерши: стирку она производила в бадье у себя в номере, затем связывала влажные предметы и через окно выбрасывала их на лужайку. Потом спускалась по лестнице и раскладывала белье на траве для сушки. Если же она и нанимала прачку, то настаивала, чтобы та стирала юбку не целиком, а лишь низ подола, касающийся пола и тротуара.Что6ы показать детям в действии свой любимый девиз «сэкономить цент-означает заработать его», она всегда брала их с собой в магазин на еженедельную закупку, каждый раз повергая Нэда и Сильвию в невероятное смущение. Ее дружно ненавидели и продавцы и покупатели. Гетти могла без устали торговаться по поводу цен, а в поисках вчерашнего хлеба долго перебирать руками продукты, тогда еще незащищенные индивидуальной упаковкой.

Прочитав газеты с биржевыми соо6щениями, она посылала сына продать их снова. Если не давалось, она им находила применение: в зимнюю погоду нарезанные страницы подкладывались под уличную одежду членов семьи, создавая иллюзию тепла и реальность экономии на сезонной экипировке. Когда в аптеке фармацевт сообщал ей, что лекарство стоит пять центов, а пузырек к нему столько же, Гетти неизменно шла домой и возвращалась с собственной «посудой». Стойкую неприязнь она распространяла на две категории профессионалов: врачей и налоговых инспекторов, делая все возможное, что6ы свести к минимуму общение с первыми и вообще исключив его со вторыми.

Однажды скаредность обернулась несчастьем, разрушившим жизнь сына. В редкую для Нью-Йорка снежную зиму одиннадцатилетнему Нэду были куплены санки. Осчастливленный мальчик, о6ычно закомплексованный, вихрем покатился с горки и... санки перевернулись, падение, тяжелейшая травма ноги. Надев на сына и на себя самые ветхие из возможных одеяний, Гетти направилась на поиски врача. Она полагала, что нищенский вид смягчит сердца ненавистных лекарей-стяжателей и они окажут помощь бесплатно. Не тут-то было. Подвела пресса, точнее собственная популярность: врачи ее узнавали и с гневом отказывались от подобного волонтерства. Гетти решила, что и домашние средства будут хороши. Боли с годами только усиливались. Запущенная болезнь вскоре привела юношу к ампутации ноги выше колена. Была ли она матерью-чудовищем? Нет, пожалуй. Гетти Грин была просто чудовищно скупа.
К началу 80-х годов ее брак фактически распался. Вплоть до смерти Эдварда в 1902 году в полном безденежье, супруги жили врозь, вместе их никто не видел и многие ньюйоркцы даже полагали, что Гетти давно вдова. Нэд, с которого была взята клятва не женится в ближайшие двадцать лет, 6ыл направлен ею в Чикаго, а затем в Техас, центры ее финансовых интересов. Мать, положив ему жалованье в несколько долларов в день (ее собственный доход составлял 5 миллионов в год) требовала от сына неусыпной активности и отчетности. Костыли и пробковый протез во внимание не принимались. Сама Гетти жила только с безмолвной дочерью, близорукой и неуклюжей. Причиной неуклюжести была не стеснительность, а природный дефект ступни, но после случая с братом Сильвия и помышлять не смела о помощи медицины.Она безропотно следовала за матерью из одной квартиры в другую, которые та меняла в небезуспешных попытках скрыться от бдительности Налогового Управления. В те времена законодательство о налогах в США было запутанным и противоречивым с существенными отличиями в разных штатах. Как же этим было не воспользоваться миллионерше для которой была невыносимой сама мысль отдать государству что-нибудь «просто так»? К слову говоря, всю свою долгую жизнь она не совершила ни единого акта благотворительности. Поскольку в Нью-Йорке ставки налогов были одни из самых высоких в стране, Гетти выбрала для кочевого бытия район Хобокен в соседнем штате Нью-Джерси. Тяжелым сюрпризом для нее стала 16-ая Поправка к Конституции, принятая Конгрессом в 1913 году и устанавливающая единый и жесткий порядок взымания подоходного налога. При обсуждении парламентариями этой поправки под куполом Капитолия неоднократно звучало имя миссис Грин в качестве образца неплательщицы, корыстно использующей несовершенство закона.

Стареющую Гетти никогда не оставлял страх покушения и к редким знакомым она приходила с собственной едой и даже спиртовой горелкой для варки яиц. Получив лицензию на ношение оружия, никогда не расставалась с ним. Утро у нее начиналось с того, что распихав по потайным карманам деньги, пакет с сухой овсяной кашей и револьвер, она отправлялась к парому через Гудзон, а затем пешком к Национальному банку, где вы, читатель, и повстречались с ней в начале очерка. Городским транспортом она предпочитала не пользоваться. Появившиеся автомобили, как и любые предметы роскоши, отвергала, приговаривая: «Иисусу Христу было достаточно для перемещения осла». Именно в момент ее утреннего прохода «на службу» объектив фотографа и схватил необычный облик этой женщины: черный глухой плащ, шляпа со вдовьей вуалью, злое старушечье лицо и резкую, отнюдь не старческую походку. То ли этот отталкивающий вид, то ли постоянные слухи о странных, неординарных поступках послужили появлению ее газетной клички «ведьма Уолл-Стрита». Хотя при ином раскладе внешних и поведенческих признаков, она вполне могла бы называться «королевой» .

Каждый день в полдень Гетти поднималась из-за стола и шла в соседний офис знакомого 6рокера. Здесь с утра в котелке на батарее отопления подогревалась ее овсянка, которая по ее обственным словам «придавала силы в постоянных сражениях с волками Уолл-Стрита». Правда, силы уже были на исходе. А тут еще «некстати» вышла замуж великовозрастная Сильвия. Ее мужем стал аристократ Мэттью Астор Уилкс, малосостоятельный потомок знаменитых богачей Асторов. Разница в возрасте молодоженов была тридцать лет, и теща, почти сверстником которой был зять, называла его за глаза не иначе, как «старый подагрик». И снова, как сорок лет назад, на свадебной церемонии Гетти держала в руках сумочку со свежим документом. На сей раз это было только что подписанное женихом соглашение об отказе от невестиного имущества.

Спустя семь лет, в 1916 году Гетти умерла от сердечного приступа. Ей был 81 год. Двое детей унаследовали ее состояние, равное головокружительной сумме - сто миллионов долларов (более 2 миллиардов по нынешним деньгам - ред.). Нэд довольно быстро растратил свою часть, вырвавшись из под материнского пресса. Бездетная Сильвия посвятила себя щедрой благотворительности, не забыв, вероятно милосердное завещание своей провинциальной двоюродной бабушки и одновременно тезки.

Во всех изданиях книги рекордов Гиннесса, тщательно фиксирующей «самое-самое», в разделе «Богатство» и сегодня можно увидеть фотографию Генриетты Грин с подписью: «величайшая в мире скряга».

На момент смерти Гетти была богатейшей женщиной того времени, ее состояние насчитывало 4 млрд. долларов. Она владела более чем 8 тысячами земельных участков, была знатным ростовщиком и скупала акции компаний, связанных с железными дорогами.

Фактрум публикует рассказ об этой весьма эксцентричной и невероятно успешной леди.

Генриетта родилась в 1834 году в семье, владевшей неплохим по тем временам состоянием. Основным источником дохода Хоулендов был китовый жир. Ее воспитанием целиком и полностью занимался дедушка - Гидеон Хоуленд. Генриетта принадлежала к протестантской религиозной группе квакеров, довольно распространенной в то время в штатах Новой Англии. Название «квакер» происходит от английского «quake» - трепетать, дрожать. Среди жизненных заповедей квакеров всегда были самоограничение, непритязательность в еде и одежде.

Когда зрение старого Гидеона стало слабеть, семилетняя Гетти забиралась к нему на колени и с неподдельным интересом зачитывала газетные сводки финансовых новостей, сносно разбираясь в разнице между акциями и облигациями. В 13 лет - стала семейным бухгалтером.

О ее невероятной бережливости, превратившейся со временем в скупость, ходят легенды. Генриетта была вполне симпатичной девушкой, но женихов слегка настораживало то, что молодая барышня ходит в одном и том же поношенном платье и в стоптанной обуви. После смерти матери, Гетти редко устраивала приемы. Да и слово «устраивала» здесь слишком неуместно: говорят, что юная Грин тушила дорогие свечи до ухода гостей, а огарки продавала на следующий день; салфетки дочь миллионера не выбрасывала, а спрыскивала водой и проглаживала утюгом, чтобы использовать их еще раз.

После смерти отца в 1865 году Генриетта стала наследницей внушительного состояния в 7,5 миллионов долларов. Именно в тот момент она познакомилась со своим будущим мужем - Эдвардом Грином.

В роду американских Гринов были конгрессмены и судьи, а родной дядя пребывал мэром Бостона. Сам же Эдвард, говоривший на нескольких языках, в том числе китайском, объездил полмира. На восемнадцать лет он задержался на Филиппинах, где и сделал немалое состояние на торговле шелком, чаем, табаком и гашишем.

Эдвард поддержал Генриетту, когда скончался отец, а после - когда умерла ее тетя. Через два года Генриетта согласилась пойти под венец с Эдвардом Грином. Пара узаконила свои отношения и «скрепила» их брачным договором, согласно которому Эдвард не имел права ни на цент из состояния Гетти. Семья семьей, а денежки врозь. И даже когда муж разорился и влез в долги, Гетти не помогла супругу. Она просто прогнала его.

Уже тогда Гетти Грин знали все на Уолл-стрит. Она владела гектарами земель и недвижимостью. Ей не было равных в ростовщичестве и в игре на бирже: брокеры знали, если Гетти Грин покупает акции компании, то завтра цена этих бумаг взлетит до небес. Покупая ценные бумаги, Гетти узнавала всю подноготную компании и могла рассказать о ней даже больше, чем владелец. От брака у Генриетту осталось двое детей: Нэд и Сильвия, которые периодически страдали от чрезмерной бережливости матери. Грин не имела собственного жилья, жила в самых дешевых мотелях, экономила на лекарствах и продуктах. Генриетта практически никогда не тратилась на одежду и обувь, а нижнее белье меняла только тогда, когда предыдущее превращалось в лохмотья. Она никогда не пользовалась услугами горничных и прачек. Прочитав свежую прессу, она отправляла Нэда продавать газету. В магазине могла торговаться часами за каждый цент - большинство продавцов ненавидели Гетти.

Из-за скупости Генриетты ее сын Нэд лишился ноги. В одну из морозных зим, Нэду были куплены санки. Парень не мог поверить своему счастью и сразу же выбрал для катания самые крутые и опасные горки. Во время одного из спусков санки перевернулись и мальчик сильно повредил ногу. В приступе экономии Генриетта отправилась за помощью в больницы для нищих. К сожалению, скупердяйку все хорошо знали в лицо. Врачи отказали в помощи ее сыну. Тогда Гетти решила лечить сына в домашних условиях: несколько лет Нэд страдал от жутких болей, а после - подвергся ампутации ноги выше колена.

Стареющую Гетти никогда не оставлял страх покушения и к редким знакомым она приходила с собственной едой и даже спиртовой горелкой для варки яиц. Получив лицензию на ношение оружия, никогда не расставалась с ним. Появившиеся автомобили, как и любые предметы роскоши, отвергала, приговаривая: «Иисусу Христу было достаточно для перемещения осла». Именно в момент ее утреннего прохода «на службу» объектив фотографа и схватил необычный облик этой женщины: черный глухой плащ, шляпа со вдовьей вуалью, злое старушечье лицо и резкую, отнюдь не старческую походку. То ли этот отталкивающий вид, то ли постоянные слухи о странных, неординарных поступках послужили появлению ее газетной клички «ведьма Уолл-Стрита».

В 81 год Гетти умерла от сердечного приступа. Двое ее детей унаследовали огромное состояние - около 4-х млрд. долларов по нынешним деньгам. Нэд Грин позже стал известен под прозвищем «дядюшка Нэд». Свою часть он вложил в хорошую жизнь, автомобили и технологические разработки. Сильвия стала щедрой благотворительницей. На фото Гетти вместе со своей дочерью Сильвией.

После смерти матери Нэд практически сразу женился и увлекся автомобильной промышленностью. Конечно, собственный автомобиль стал одним из первых приобретений семьи.