Адель фуше биография. Чем страдала дочь Виктора Гюго? С Гюго рай и в шалаше

Прославленный поэт, гениальный писатель и великий любовник — таким вошёл в историю Виктор Гюго . АиФ.ru вспоминает, какой была жизнь одного из самых читаемых в мире французских авторов.

Творчество

На Гюго оказала влияние фигура популярного французского писателя Франсуа Шатобриана . Уже в 14 лет честолюбивый юноша заявил: «Я буду Шатобрианом или никем», — но он оказался одним из немногих, кому удалось превзойти своего кумира. Когда у знаменитого критика Андре Жида спросили, кто является лучшим французским поэтом, тот ответил: «Увы, Виктор Гюго».

Виктор Гюго в молодости. Источник: Public Domain

Несмотря на то, что некоторые произведения Гюго вызывали у критиков непонимание или жаркие споры, молодого талантливого автора всегда очень высоко ценили. Уже в 15 лет он добился первых литературных успехов, а в 29 написал одну из своих самых знаменитых книг — «Собор Парижской Богоматери».

Первый исторический роман на французском языке сразу получил признание широкой публики. Примечательно, что книга принесла мировую известность не только своему молодому автору, но и главному герою — готическому собору.

В первой половине XIX века Собор Парижской Богоматери планировали снести, так как считали его слишком старомодным. Гюго, который любил бывать в готическом соборе, всерьёз обеспокоился его судьбой и решил увековечить архитектурный памятник в своём новом произведении. Как и рассчитывал автор, после выхода книги о сносе собора не могло быть и речи — в столицу Франции стали съезжаться туристы, чтобы увидеть достопримечательность своими глазами.

Литературная карьера Гюго всегда шла в гору — регулярно из-под его пера выходили новые шедевры, и уже в 1841 году он был избран во Французскую академию. Казалось, талантливому автору всё даётся легко, но это было не так. К примеру, над своим знаменитым романом «Отверженные» Гюго работал почти 20 лет. Иногда, чтобы ничто не отвлекало его от написания книги, он закрывался в комнате, снимая с себя всю одежду (литератор приказывал слугам возвращать её лишь после того, как напишет хотя бы несколько страниц).

Принято считать, что Гюго возродил французский язык: в своих произведениях он говорил с народом языком народа, употреблял разговорное просторечие и богатые метафоры. Сегодня его называют «солнцем французской поэзии», да и сам он не страдал от скромности: «Есть только один классик в нашем столетии, единственный, вы понимаете? Это я. Я знаю французский язык лучше всех... Меня обвиняют в том, что я горд; да, это правда, моя гордость — это моя сила», — говорил Гюго.

Адель Фуше. Источник: Public Domain

Любовь

Вся Франция говорила не только о выдающихся литературных способностях Гюго, но и о его слабости к женскому полу. О похождениях знаменитого писателя слагали целые легенды. Однако бессовестным ловеласом француз слыл не всегда: в юности он был убеждён, что супруги должны блюсти целомудрие до брака, чтобы «позднее вкусить радости любви полной чашей».

Свою первую взаимную любовь — Адель Фуше — писатель добивался несколько лет, ей же он посвятил первый сборник стихов: «Моей любимой Адели, ангелу, в котором вся моя слава и всё мое счастье» (не случайно «счастье» Гюго поставил на второе место, слава и признание для «солнца французской поэзии» были превыше всего).

В браке у Гюго и Адель родилось пятеро детей, но с годами знаменитый супруг стал чаще заглядываться на молодых девушек. А конец благополучной семейной жизни положила встреча писателя с актрисой Жюльеттой Друэ , которая в свои 26 лет слыла искушённой куртизанкой. Судя по воспоминаниям Гюго, внезапная любовь к ветреной актрисе превратила его из застенчивого юноши в уверенного самодостаточного мужчину. С этих пор новые произведения прославленный писатель посвящал не матери своих детей, а Жюльетте — «моему ангелу, у которого растут крылья».

Ветреная девушка тоже оказалась без ума от Гюго, ради него она покинула сцену и отказалась от многочисленных поклонников. Он же превратился в настоящего тирана: запрещал любовнице выходить из дома, а сам продолжал менять женщин, как перчатки.

Роман писателя и экс-актрисы продолжался пять десятков лет — до самой смерти Жюльетты. Гюго очень тяжело переживал потерю возлюбленной, а незадолго до её кончины преподнёс свою фотографию с надписью: «50 лет любви. Это лучший из браков». Но не смотря на глубокие чувства к Жюльетте, до конца своих дней знаменитый француз оставался неисправимым ловеласом. На последних страницах записной книжки Гюго было отмечено восемь любовных свиданий — последнее из них произошло всего за несколько недель до его смерти.

Слава

Всю жизнь Гюго старался быть в центре внимания. Даже когда писателю было под 80 лет, он продолжал посещать многочисленные мероприятия, предназначенные для молодых людей.

Последние годы жизни Гюго провел в Париже. Забавно, но ещё до смерти писателя улица, на которой он жил, была переименована в его честь. Поэтому, когда знаменитый литератор оставлял кому-либо свой почтовый адрес, всегда писал: «Месье Виктору Гюго на его авеню в Париже». Но и этого «солнцу французской поэзии» было мало: говорят, он хотел, чтобы после его смерти Париж переименовали в Гюго.

Тщеславие и погубило писателя. Он умер в возрасте 83 лет, но если бы не воспаление лёгких, полученное по глупости, мог бы прожить ещё дольше.

Похороны Виктора Гюго. Фото: www.globallookpress.com

Заболевание развилось у француза после парада, который устраивали в его честь. В тот день врачи рекомендовали Гюго соблюдать постельный режим, но он, конечно же, не хотел пропускать масштабное действо в свою честь и приветствовал поклонников из распахнутого окна. На следующий день прославленный автор слёг с простудой, которая переросла в пневмонию.

«Оставляю пятьдесят тысяч франков бедным. Хочу, чтобы меня отвезли на кладбище в катафалке для бедняков. Отказываюсь от погребальной службы любых церквей. Прошу все души помолиться за меня. Верю в Бога. Виктор Гюго», — написал знаменитый француз в своём завещании. Однако гроб с его прахом провожали в последний путь около миллиона человек, а церемония похорон проходила в течение 10 дней — никто из его современников не удостаивался такой же чести.

Виктор Гюго – французский писатель, произведения которого вошли в историю и стали бессмертными памятниками литературного достояния. Любитель готики и представитель романтизма всю жизнь презирал законы общества и выступал против человеческого неравенства. Самую популярную книгу «Отверженные» Гюго написал в момент творческого кризиса, но, тем не менее, этот роман стал любимым произведением поклонников автора во всем мире.

Детство и юность

Начало 19 века: во Франции минула великая революция, в стране уничтожены Старый порядок и абсолютная монархия, на смену которым пришла Первая французская республика. В стране процветал лозунг: «Свобода, равенство, братство», а молодой полководец вселял надежду на светлое будущее.

Именно в то время, когда были разрушены древние устои, а во Франции произрастали ростки из зерен революции, у капитана наполеоновской армии Леопольда Сижисбера Гюго родился третий сын. Произошло это событие 26 февраля 1802 года на востоке страны, в городе Безансон. Мальчик, которому дали имя Виктор, был болезненным и слабым, по воспоминаниям его матери Софи Требюше, младенец был «не больше столового ножа».

Семья была богата и жила в большом трехэтажном доме. Леопольд происходил из крестьянского рода, но Великая французская революция позволила мужчине проявить себя. Отец будущего писателя прошел путь от офицера республиканской армии до сторонника Бонапарта и, наконец, стал генералом. Гюго старший часто разъезжал из-за долга службы, поэтому семейство переезжало в Италию, Испанию, Марсель, а также на острова в Средиземном море и Тоскане. Путешествия оставили неизгладимые впечатления на маленького Виктора, которые позже найдут отголосок в произведениях писателя.

Из биографии матери Гюго известно только то, что она приходилась дочерью судовладельца.

Софи и Леопольд старались воспитывать трех мальчиков (Виктора, Абеля и Эжена) в любви, но мировоззрения супругов расходились, отчего они часто ссорились. Требюше придерживалась роялистских и вольтерьянских взглядов и во французской революции была сторонницей династии Бурбонов, тогда как Гюго старший был преданным приверженцем Наполеона. Не только политические распри заставляли родителей будущего писателя расходиться: у Софи была любовь на стороне с генералом Виктором Лагори.

Из-за родительских ссор трое братьев жили то у Софи, то у Леопольда, а в 1813 году мать и отец Виктора Гюго развелись, и женщина переехала в столицу Франции, забрав с собой младшего сына. В будущем Софи не раз жалела и пыталась примириться с супругом, однако тот не желал забывать старые обиды.

Мать оказала значимое влияние на Виктора: ей удалось внушить ребенку, что Бурбоны – приверженцы свободы, а образ идеального монарха сложился у мальчика за счет прочитанных книг.

Литература

Леопольд мечтал, чтобы младший ребенок приобщился к точным наукам, к тому же у мальчика был талант к математике, он прекрасно считал и справлялся со сложными уравнениями. Возможно, у генеральского сына сложилась бы карьера Мишеля Ролля или , но Виктор выбрал другой путь и оказался от поступления в Политехнический университет.

Будущий автор бессмертных романов предпочел цифрам латинские стихи и книги, с запоем прочитывая великие произведения. Впрочем, Гюго начал писать оды и стихотворения еще в детстве, учась в Лицее Людовига Великого, с 1812 года. Юноша зачастую был автором пьес на импровизированных школьных представлениях: сдвинутые столы служили театральными подмостками, а сценические костюмы вырезались неумелыми детскими руками из цветной бумаги и картона.

Когда мальчику было 14 лет, он вдохновлялся первым представителем романтизма Франсуа Шатобрианом и мечтал быть похожим на французского поэта. В автобиографическом дневнике будущий автор «Собора Парижской Богоматери» исписал переводами творений Вергилия 10 тетрадок: тогда мальчик находился на больничном режиме из-за полученного ранения в ногу.

Позже самокритичный юноша нашел рукописи, бережно собранные его матерью, и сжег свои труды, считая, что способен на более изящный и литературный слог. На последней тетради Виктор пишет, что это вздор и рисует изображение яйца, внутри которого находится птенец.

Когда Виктору было 15 лет, он показал себя как явного сторонника роялизма и приверженца укоренившегося литературного классицизма.

В 1813 году молодой Гюго участвует в литературном конкурсе, где представляет членам жюри оду о пользе наук, «Les avantages des tudes», за что получает похвалу и восторженные отзывы. Некоторые судьи не верили, что автору стихотворения исполнилось 15, потому что в произведении Виктор рассуждал как взрослый человек со сформировавшимся мировоззрением.

Юный писатель восхвалял в произведениях династию Бурбонов: за оду «На восстановление статуи Генриха IV» юноша получил внимание и благосклонность французских властей, которые выплачивали молодому таланту жалование. Поощрение деньгами пришлось кстати, так как Леопольд отказался помогать материально сыну из-за несогласия последнего поступить в Политехническую школу.

Когда мальчику было 17 лет, он вместе с братом Абелем приступает к изданию журнала с броским названием «Литературный консерватор», а сборник «Оды», вышедший в 1822 году, сделал Виктора признанным поэтом в литературной публике.

Книги Гюго олицетворяли течение романтизма, и в трудах автора нередко скрывался социальный или политический аспект, тогда как английский романтизм Байрона представлял собой произведения, главным действующим лицом которых была человеческая личность.

Жителям Франции приходилось наблюдать общественное неравенство, грязные закоулочки, нищенство, рабовладение, распущенное поведение женщин и прочие жизненные явления, хотя Париж считался городом любви. Гюго, как и любой писатель, был наблюдательным человеком, которого волновала окружающая действительность. Причем в своих произведениях Виктор не углублялся в суть социальных распрей, пытаясь доказать читателям, что общественные проблемы будут решены только тогда, когда человек научится ценить нравственность и мораль.

Нередко произведения французского автора носили политический подтекст, в первом серьезном романе «Последний день приговоренного к смерти» (1829) писатель метафорично изъясняет свою позицию по поводу отмены смертной казни, фиксируя мысли и муки литературного героя, обреченного на погибель.

Также философскую концепцию носит произведение Виктора Гюго «Человек, который смеется» (предварительно Виктор хотел назвать сочинение «По приказу Короля»), написанное писателем в зрелом возрасте. Роман описывает ужасы социального насилия, которое совершалось верховной знатью. Произведение рассказывает о лорде Гуинплене, которому в детстве изуродовали лицо, чтобы лишить наследника престола и статуса. Из-за внешней неполноценности к мальчику относились как к второсортному человеку, не обращая внимания на его положительные стороны.

"Отверженные"

Роман «Отверженные», написанный Гюго в 1862 году – вершина творчества французского писателя, по мотивам которого позже был снят фильм. В концепции литературного сюжета заключаются острые проблемы окружающей жизни, такие как голод и нищета, падение девушек к проституции ради куска хлеба, а также произвол высшего сословия, каковым являлась власть.

Протагонистом произведения является Жан Вальжан, который ради голодающей семьи украл в булочной буханку. Из-за несерьезного преступления мужчина получил в общей сложности 19 лет лишения свободы, а после выхода на волю стал изгоем, которого лишили права на спокойную жизнь.

Козетта. Иллюстрация к книге Виктора Гюго "Отверженные"

Несмотря на плачевное положение в обществе, у героя романа присутствует цель – сделать бездомную девочку Козетту счастливой.

По мнению биографов французского писателя, книга основана на реальных событиях: в 1846 Гюго лично увидел, как из-за куска буханки арестовали человека.

Гаврош. Иллюстрация к книге Виктора Гюго "Отверженные"

Также Виктор описывает жизнь задорного мальчишки – сироты Гавроша, который погибает в ходе июньского восстания, прошедшего в 1831 году.

"Собор Парижской Богоматери"

Замысел «Собора Парижской Богоматери» возникает у Виктора Гюго в 1828 году, а сама книга публикуется в 1831. После издания романа Гюго становится новатором: писатель стал первым французом, который написал произведение с историческим подтекстом.

Виктор опирался на опыт всемирно известного писателя-историка . «Собор Парижской Богоматери» имел политический мотив: при жизни автор романа выступал за реконструкцию памятников культуры.

Иллюстрация к книге Виктора Гюго "Собор Парижской Богоматери"

Поэтому готический собор в Париже, который власти собирались снести, стал главным героем произведения. Роман рассказывает о человеческой жестокости и вечном противостоянии добра и зла. Эта книга носит драматический характер и повествует о несчастном уродливом Квазимодо, влюбленном в красавицу Эсмеральду – единственную жительницу Парижа, которая не насмехалась над бедным служителем храма. После смерти Гюго произведение экранизировалось: на его основе снят знаменитый «Горбун из Нотр-Дама» (1996).

Личная жизнь

Личная жизнь Виктора Гюго отличилась тем, что у него были своеобразные отношения с противоположным полом. В юношестве писатель влюбляется в Адель Фуше, типичную представительницу буржуазии. В 1822 году возлюбленные женятся. У пары родилось пятеро детей (первый ребенок умер в младенчестве), но красавица Адель стала пренебрежительно относиться к Гюго: она не считала супруга талантливым писателем и не прочла ни единой строчки из его произведений. Зато женщина изменяла мужу с его другом Сент-Бева, отказывая Виктору в плотском удовольствии, любое прикосновение писателя раздражало строптивую девицу, однако об изменах она предпочитала молчать.

Позже Гюго влюбляется в светскую куртизанку-красавицу Жульетту, которую содержал князь Анатолий Демидов, не отказывая девушке в роскоши. Новая пассия страстно влюбилась в писателя, который потребовал закончить роман с богатым мужчиной. Но в отношениях Гюго оказался крайне скупым: из изящно одетой барышни новая невеста Виктора превратилась в даму, которая носила лохмотья: автор романов выдавал Жульетте незначительную сумму на расходы и контролировал каждую потраченную монету.

У новой возлюбленной Виктора была мечта стать актрисой, но писатель не приложил никаких усилий, чтобы девушка получила театральную роль.

Позже страсть к постаревшей Жультте у писателя остыла, и он был не против развлечений с девушками на одну ночь, для приема которых организовал отдельный кабинет в своем доме.

Смерть

Умер великий писатель весной 1885 года от пневмонии. Весть о кончине Виктора Гюго мигом облетела всю Францию, миллионы людей скорбели и участвовали в похоронах автора бессмертных романов.

Одним из любимых мест поклонников Гюго стал остров Джерси, где Виктор провел 3 счастливых года и раскрыл себя как поэта.

Библиография

• «Отверженные»
• «Собор Парижской Богоматери»
• «Человек, который смеется»
• «Последний день приговоренного к смерти»
• «Девяносто третий год»
• «Козетта»
• «Труженики моря»
• «Гаврош»
• «Клод Ге»
• «Эрнани»

Цитаты

• «Засыпьте пропасть невежества, и вы уничтожите притон преступлений»;
• «Великие люди редко появляются в одиночестве»;
• «Идеи – редкая дичь в лесу слов»;
• «Осёл, знающий дорогу, стоит большего, чем прорицатель, гадающий наугад»;
• «Для меня не важно, на чьей стороне сила; важно то, на чьей стороне право»;
• «Мужчину порабощает не только душа женщины, но и ее тело, и чаще тело, чем душа. Душа – возлюбленная, тело – любовница».

Любовь в действии. О чём и поговорить-то, если не о ней? Поговорить в самом широком смысле – сонет написать, новеллу, эпос, наконец. Всё о ней, всё о ней! Роман, ноктюрн, живописное полотно 10 х 15 кв. м. А как ещё рассказать о разбирающих тебя чувствах? Вот, к примеру, как не рассказать?

Наш сосед, очень скромный молодой человек, на днях разбил свой «мерседес» о стену городского парка. Разогнался на высокой скорости и пересчитал кирпичи передним бампером и отчасти собственной головой. На почве сильного чувства к особе, проживающей на одной с ним лестничной площадке.

Школьная любовь. Особа, видите ли, в частной беседе обмолвилась, что купленный посредством автокредита автомобиль вовсе не является пределом её, особиных вожделений, поскольку противоречит её имиджу. К слову, для 80-го года рождения автомобиль был бодрячком.

Зря она это, вовсе зря.

Зато как он помчался в городской парк, тряся подвеской, ещё долго будут обсуждать соседи влюблённых. А очнулся, кстати, горе-водитель на больничной койке, в реанимации, от прохладного прикосновения женской ладони к своему лицу. Поступок автовладельца убедил возлюбленную, что парень он стоящий, в случае чего способен на многое. Вот история, достойная пера Данте!

Наверняка она ещё всплывёт на страницах какого-нибудь прославленного блога, через век-полтора. А как вы думаете, где брали сюжеты великие литераторы? Да подбирали у себя же под ногами.

Женщина французского литератора

Великий, прямо-таки исполинский писатель позапрошлого века Виктор Гюго однажды совершил поступок не хуже убийства автомобиля.

Виктор Гюго

У Гюго, который на тот момент ещё не был Львом Толстым, а был он просто сирота казанская, имелась любимая девушка. Очень хорошенькая. Звали её, допустим, Адель Фуше. И тоже, как в предыдущей главе нашего декамерона, жила с будущим писателем, почитай, в одном подъезде.

Взаимное чувство их охватило ещё в детстве, в подростковом возрасте окрепло, расцвело. Однако к тому моменту, когда юные сердца принялись уже потихоньку малинничать в буковой аллее, родители, до той поры безмолвствовавшие, нашли, наконец, что молвить. Они возроптали.

Оказалось, что юный бесприданник Виктор совершенно не пара их прекрасно воспитанной красавице, достойной чего-нибудь большего. Влюблённых растащили. Меж тем разлука подействовала на чувства влюблённых как цемент. Они схватились.

В девятнадцатом веке умели расставаться, любили писать письма, хранить всяческие сувениры-аморе: камеи, сушёные розы, зажатые между страниц, реснички там, локоны в медальонах, обрезки ногтей, даже, кажется, целиком заспиртованные фрагменты попадались, впрочем, это если расставались с концами.

А для юношей и юниц, не ведавших в любви ничего слаще краденого поцелуя, разлука вообще оказывалась программным мероприятием по укреплению чувств. Едва расставшись, Виктор с Аделькой вцепились в письменные принадлежности.

Законная жена Гюго Адель Фуше

«Высокий и умный лоб, глубоко вырезанные и раздувающиеся ноздри, облик искренний и спокойный, что-то надменное, задумчивое и невинное в выражении лица... В обращении он был сдержан, холоден, вежлив и замкнут... Нищета держала его в своих лапах. Было такое время в жизни Мариуса, когда он подметал лестничную площадку перед своей дверью, покупал в зеленной на одно су сыру бри... Одной отбивной котлетой, которую он жарил сам, он питался три дня: в первый день он съедал мясо, во второй день съедал жир, на третий день обгладывал косточку...»

Конечно, не впрямую самого себя Гюго описал, но господина Мариуса из своего романа «Отверженные», столь близкого ему по всем жизненным коллизиям, что сомневаться не приходится – Мариус и есть сам Виктор. И неудивительно, что родители девочки Фуше по достоинству оценили все недостатки этого молодого леопарда. Одного взгляда в его пылающие глаза было достаточно, чтобы понять – далеко пойдёт.

Черноглазая Аделька была не менее привлекательна, чем… любая юная француженка, о которой уже в двенадцать лет соседи говорят: «А вы замечаете, как наша Н. с каждым днём хорошеет?» Лобик у неё был чистенький, локоны кудельками. И вся она была подобна жемчужине в ладони ребёнка. Обыкновенно супруги Фуше снимали летнюю резиденцию в окрестностях Парижа, чтобы расслабиться под сенью, вдали от столичной толчеи. Однако на этот раз они увезли девчонку в Дрё – за пару сотен километров. Подальше от пламенеющих очей Виктора.

И вот почему: из Парижа было невозможно попасть в Дрё не нанимая экипажа. И папа Фуше прекрасно понимал, что у влюблённого в его жемчужину юноши не найдётся лишнего су, чтобы починить башмаки, куда уж ему наскрести на поездку. «Не пешком же? – посмеивался папаша. – Побежит он догонять? Не догонит теперь, всё, всё!» На что он надеялся? На здравый смысл. Но здравый смысл – последнее, что стоит искать за душой влюблённого юноши, вечно томимого голодом и вожделениями. На голодный желудок ведь и спать особо не ляжешь.

Любовь человека сильного духом похожа на музыкальное произведение. Она живёт только в тот момент, когда воплощается в действие. Так музыка не существует без музыканта. Так и любовь. Мужчина, женщина – не источники любви. Они её инструменты. Виктор Гюго, этот Жан Вальжан и Мариус в одном лице, не мог молчать любовь. Не мог ничего не делать и ждать. Он пошёл.

Попробуйте повторить! Летом 1821 года Виктор писал своему товарищу: «Весь путь я прошёл пешком, под знойным солнцем, и нигде на дорогах не было ни малейшей тени. Я измучился, но горжусь, что отмахал «на своих двоих» двадцать лье; на всех, кто проезжает в экипажах, смотрю с жалостью; если бы вы сейчас были со мною, перед вами было бы самое дерзкое двуногое существо...»

В общей сложности он прошагал тогда 350 километров пешком. По дороге ему пришлось выпросить у каких-то крестьян верёвку – у его башмаков отвалились подошвы.

«Надо же, какая удача! И вы здесь?» – с такими словами Виктор обратился, встретив семью Фуше на променаде в Дрё.

Вымысел простодушный и прозрачный, но он, конечно, растрогал такого добродушного человека, как Пьер Фуше. Виктора он помнил хилым младенцем на руках у кормилицы. Папа расчувствовался, даже согласился на брак. На самом деле, ну не желал же он своей дочери горя! А желал, наоборот, личного и семейного счастья. Виктор же со своей стороны пообещал, что с литературными упражнениями скоро поправит своё материальное и общественное положение. Вот, начал же он сейчас большой роман в духе Вальтера Скотта «Ган Исландец»…

Папа был, правда, не так легковерен, чтобы броситься в объятия красноречивого бессребреника, хоть бы даже и такого самоотверженного. Как говорят французские сыроделы: «Утром молоко – вечером сыр. Вуаля!» Вот почему видеться с почти невестой Виктору запретили, однако же не запретили обмениваться письмами. И одно это было уже хорошо. Поскольку, и правда же, Виктор там принялся сочинять роман.

Тем временем у него крайне своевременно усопла матушка, которая, кстати, пила из них с братом все соки и тоже была очень против этого брака, но тут, очевидно, из-за чисто материнской придури. Хотя время показало, что покойная была не так уж далека от истины. Да «своего-то умка не пришьёшь», говорят парижские белошвейки.

И вот осенью 1822-го в соборе Сен-Сюльпис состоялась свадьба Виктора Гюго и Адель Фуше, юных и прекрасных, как ангелы. Аделька стала законной и единственной, кстати, супругой писателя. Она родила ему пятерых детей. Что, впрочем, не помешало истории этой любви однажды повернуться совершенно неожиданной стороной.

Несколько лет после свадьбы счастье лилось на них с неба, примерно как и слава Виктора, быстро набиравшего писательский рейтинг. Родились двое детей, издатели хорошо платили за книги, что позволило вчера ещё нищему «Мариусу» снять вполне вместительный особняк, а о сухой корочке своей юности вспоминать с усмешкой.

Вскоре его гонорары перекрыли самые смелые прогнозы папаши Фуше. С выходом в свет бестселлера «Собор Парижской Богоматери» плюс поэтического сборника «Осенние листья» Виктор прославился совершенно бесспорно, став первейшим литератором тогдашней современности. Но слава никогда не приходит одна.

На огонёк, горящий в окне кабинета знаменитого писателя, непременно слетаются завистники. Чем они могут навредить? А вот смотрите.

Вообще-то с писателями такое случается на каждом углу. Взять хоть нашего Фёдора Михайловича Достоевского (царствие ему небесное). Тоже он сидел там, жевал-жевал бороду, считал гроши да скрипел стулом – книжки писал, пока молодая жена не знала уже, куда деваться от счетов и несбывшихся надежд. Заметьте, так ведь и сгинула бедная девочка с тоски. Машенька эта или Манечка… неважно. Вот выходи после этого замуж за великого писателя.

Никогда этого не повторяйте! Семь раз подумаешь.

А Аделька? Вы думаете, она была такая дурочка? Сидела она, сидела, рожала-рожала, уже третьего, смотрит – Виктор-то всё пишет-пишет, как каторжный. К слову, кто открывал хоть одно произведение этого мастера слова, не мог не заметить очевидное: в некоторых местах можно было бы и покороче. Нет! Одних счетов из чернильного магазина на имя Виктора Гюго накопилось три стопки за год. А сам-то сидит, запершись в кабинете, и губами шевелит, уставившись на бронзовый прибор.

И вот, как оно давно замечено, что литература литературой, а вот если ты перестанешь обращать внимание на молодую жену, она беспременно ответит тебе тем же, так оно и вышло. В гостиной писателя всё время курил вроде как его хороший друг, единомышленник и душа-человек, поэт, даже литературный критик… как его?... Сен-Бёв, что ли. Впрочем, неважно.

Кто их, критиков этих, одарённых поэтически, сегодня упомнит? Да и зачем? Все они одинаковы, улыбаются, поцелуйчики, щёчки масленые, будто только что из-за стола. Вот с этим-то дядечкой у Адельки и началось. Благо он всё время был под рукой. И что тут началось, «мама дорогая!» – так говорят французские акушерки, принявшие двойню.

Гюго с женой Адель и детьми: Шарлем, Франсуа и Адель у ног матери

Виктор Гюго не пережил измены жены. Вернее, как человеческое существо он не умер. Но как прежний, наивный и безрассудный юноша он перестал существовать.

Пожалуй, это был момент, когда он окончательно перестал быть Мариусом с его лёгкой душой и стал Жаном Вальжаном, бывшим кандальником.

Непорочная, почти святая в его глазах Аделька, добытая им практически с подвигом, незыблемая, как кирпичная стена, часть его жизни. Он ошибся. Что он там пережил, потрясённый до самых основ, никому не ведомо. «Кто виноват?» и «Что делать?» – французы таких вопросов не задают. Может, просто потому, что в их распоряжении в таких случаях всегда не водка, а… шампанское?

Любовь – дрожжи творчества. Виктор Гюго был слишком ещё молод и полон сил, чтобы навеки упасть в пучину личной драмы. Он продолжал писать. Как писателю ему ещё предстояло насочинять горы нетленных рукописей. Создать сюжеты, над которыми разрыдаются потомки. Для этого ему просто как воздух нужна была любовь – источник вдохновения.

Именно любовь он ставил превыше всего, что можно встретить в жизни. И вот что он сказал: «Важнее всего на свете, важнее дочери, важнее Бога – твоя любовь». Но это он написал уже не жене, а прекрасной, как орхидея в лучах рассвета, Жюльетте Друэ. Было бы сердце, а любовь в нём поселится.

Вторая жена французского литератора

«У меня два дня рождения, оба в феврале. В первый раз, появившись на свет 28 февраля 1802 года, я был в руках моей матери, во второй раз я возродился в твоих объятиях, благодаря твоей любви, 16 февраля 1833 года. Первое рождение дало мне жизнь, второе дало мне страсть» . Сказал-то он, конечно, мощно.

От таких слов недолго и с ума сойти, если ты – женщина. Но обольщаться не стоило. Не первая и не последняя она была, кому Виктор посвятил мощнейшие слова и фразы. Много было женщин у Виктора Гюго.

Завистники утверждают, что было их не менее двух сотен. И все они получали стихи, конфеты, букеты, драгоценности и всякие удовольствия. Однако лишь эта Жюльетта Друэ оказалась самой стойкой и самой литературно увековеченной. Кто мог подумать, что эта интрижка продлится полвека? В чём там было дело? Может быть, опять в том, что она ему крайне дорого досталась?

Жюлльетта Друэ

Жюльетта была сиротой, её воспитали бенедиктинки. Но, едва покинув ворота пансиона, она отправилась... куда бы вы думали? В богему. Красавица сделала ставку на свой единственный капитал – красоту. Сиротка была достаточно хороша, мужчины быстро оценили её достоинства, поэтому у неё никогда не было проблем с деньгами: желающих оплатить капризы сироты всегда оказывалось предостаточно. Жюльетта процветала. Сначала в качестве натурщицы и любовницы знаменитого художника, затем в роли актрисы столичного театра.

Богемный стиль жизни великолепно подходит для тех, кто не имеет шансов на приличный брак, но имеет на него претензии. В глубине души каждая содержанка мечтает попросту выйти замуж. Мужчины, слетающиеся на блеск её очарования, не представляют, в какой опасности они находятся. Чем громче она смеётся, распыляя вокруг себя споры своей женственности, тем сильнее в ней эта жажда – замуж! Замуж! И горе тому, кого не минует страсть. Вертеть сразу несколькими любовниками – прекрасное занятие для красавицы юных лет. Пять, десять лет. А потом?

Встреча с Виктором Гюго произошла в самом для неё расцвете. Жюльетте исполнилось двадцать шесть лет. Она ещё не очень громко смеялась. Она обожала сочинять афоризмы. Например, такой: «Женщина, у которой всего один любовник, – ангел, у которой два любовника – чудовище. Женщина, у которой три любовника, – настоящая женщина».

В общем, это была типичная куртизанка, впрочем, и не скрывавшая того. Красота плюс кладезь готовых афоризмов – просто находка для знаменитого писателя, который не собирался разводиться с женой. А Жюльетта и не просила его о разводе. Любовь, и только любовь, чистое вдохновение – вот цель, которую якобы преследовали оба любовника. Жюльетта не подавала виду, что ей бы тоже не помешало выйти замуж. И вовсю строила из себя дикую орхидею.

С Виктором же случилось то, чего и сам он никак не ожидал от своего сердца, – он очень всерьёз полюбил свою новую любовницу. И как-то прям распереживался, внезапно со всей трезвостью обнаружив, что он далеко не первый, не последний и не единственный любовник Жюльетты. А обнаружив сей факт, он просто взбесился.

Какой-то ужасный русский купец, весь в овчине, соривший деньгами, встал на его пути перед дверью Друэ. Да и вообще, похаживали вокруг всякие, с горящими взорами, хорошо одетые граждане. И, спускаясь по лестнице, счастливый от свидания с любимой женщиной, он обнаруживал, как некто единомоментно взлетает, окрылённый перспективой свидания – с кем же? Тут же хлопала знакомая дверь, раздавался смех, топот ног и звон бутылок.

Виктор снял Жюльетте особняк, чтобы безраздельно владеть её временем и местом. Но это не помогло. Любимая не собиралась расставаться ни со своим образом жизни, ни со своими доходами. И вот тогда этот страстный и цельный человек поставил условие – или я… или всё остальное.

Виктор обязался содержать Жюльетту, оплачивать счета и даже оплатить все её долги (он ещё не знал, что эта сумма окажется стократ больше ожидаемого), чтобы Друэ покинула театральную сцену, отказалась от светской жизни и своих многочисленных поклонников, превратившись в «тень гения». Можно сказать, что он таким образом купил объект своего вдохновения, саму свою музу с потрохами.

Интересно, что на фоне всего этого разгула страстей Гюго продолжал соблюдать некие светские условности, чтобы не наводить тень на плетень собственной семьи. Так, например, отдыхая с семьёй у моря, он захватывал с собой Жюльетту, поселял её поодаль и наслаждался семейным покоем вкупе с романтическими ощущениями.

Жюльетта была у него теперь всегда под рукой. Расставаясь, они для поддержания тонуса принимались сразу же переписываться.

«Да, я пишу тебе! И как я могу не писать тебе... И что будет со мной ночью, если я не напишу тебе этим вечером?.. Моя Жюльетта, я люблю тебя. Ты одна можешь решить судьбу моей жизни или моей смерти.

Люби меня, вычеркни из своего сердца всё, что не связано с любовью, чтобы оно стало таким же, как и моё. Я никогда не любил тебя более, чем вчера, и это правда... Прости меня. Я был презренным и чудовищным безумцем, потерявшим голову от ревности и любви. Не знаю, что я делал, но знаю, что я тебя любил...» – строчил он.

«Я люблю тебя, я люблю тебя, мой Виктор; я не могу не повторять этого снова и снова, и как сложно объяснить то, что я чувствую. Я вижу тебя во всём прекрасном, что меня окружает... Но ты ещё совершеннее... Ты не просто солнечный спектр с семью яркими лучами, ты само солнце, которое освещает, греет и возрождает жизнь. Это всё ты, а я – я смиренная женщина, которая обожает тебя. Жюльетта».

Современная женщина и представить себе не захотела бы такой «стабильности» в своей жизни и любви. Вместо поцелуев – стопки писем, вместо семейных обедов – одинокие завтраки, вместо собственных детей – дети чужой жены, которых она могла видеть на пляже и сравнить с оригиналом. Так продолжалось долго. Очень долго.

Жюльетта и не заметила, как из блистательной орхидеи, актрисы и светской львицы она превратилась в весталку. Она жила одна-одинёшенька, добровольно взваливши на себя переписывание черновиков: «Гениально! Гениально! Ах!» Она и из дому-то перестала выходить, а выезжала только когда летом литератор отправлялся с семьёй на отдых. А ведь поначалу это была совсем ещё молодая женщина.

Да и самого-то Виктора, по сути, она только в начале этих отношений видела часто, а после – всё реже и реже. Вот когда наступил момент перехода живого подлинного чувства на бумагу. Виктор стал отделываться от неё письмами.

Они уже неделями не виделись, но продолжали строчить, как заведённые: «Ты самый великий, самый прекрасный... Любимый, прости мне мою безмерную любовь к тебе... Видеть тебя – значит жить; слышать тебя – значит мыслить; целовать тебя – значит возноситься к небесам... Здравствуй, мой возлюбленный, здравствуй... Как ты себя чувствуешь нынче утром? Я же могу только одно: благословлять тебя, восторгаться тобой и любить тебя всей душою...»

В любви всегда есть что-то близкое к помешательству. Горячечный бред литераторов так и лезет в их произведения. Кажется, Виктор переносил некоторые фрагменты этих писем в свои романы, совершенно не заморачиваясь адресатом этих строк. Какая разница? Любовные письма – они и в Африке любовные письма. Чего добру пропадать?

Гюго с внуками. И Жюльеттой Друэ, которую величал "настоящей женой". 1874 год

Писателя окружали толпы девиц, восхищённых его славой и богатством. О том, что всё это было, свидетельствует его собственный дневник, который он вёл практически до самой смерти. И последние упоминания о романтических приключениях попадаются там на восемьдесят третьем году его многотомной жизни.

Но, несмотря на все тяжкие, в которые пустился этот некогда моногамный семьянин, именно Жюльетту он имел нахальство до последних дней величать своей «настоящей женой». А Жюльетта, как ни странно, в это верила и была его опорой и поддержкой, вечно подставляла плечо, даже когда он изменял ей с другими.

Выручала его, старого дуралея, когда он попал в немилость к власти, даже спасла его от неминуемой гибели, вывезя из Франции в Бельгию по поддельным документам. И получается, что Жюльетта эта была личностью не меньшего масштаба, чем сам Гюго. Слишком уж широк диапазон между профессиональной куртизанкой, с которой началась её жизнь, и той добровольной затворницей, какой она стала уже к тридцати годам, да и на всю оставшуюся жизнь, всю её, без остатка, положив к ногам писателя. И все эти годы они переписывались в стиле «ах ты ж моя любонька!», и им не надоедало. Кто на такое способен сегодня? Кто попробует повторить?

Ещё раз про amore

Дени Дидро тоже был француз. Как-то так получается, что если про безумную любовь, то это чаще к французам. Так вот, о ней сразу вспоминаешь, если речь заходит о безумцах, которые дня не могли прожить, чтобы не исписать пяти сотен страниц. Только дай повод.

И даже неважно, будет это любовь, перемена погоды или флюктуации валютного курса. Главное – точка отсчёта найдена, а там уж он накрутит, забудешь, с чего начинал. К чему я это? А! У Дени Дидро тоже была любимая девушка, которую он изводил писаниной, вместо того чтобы просто приехать к ней домой и заключить в объятия.

Весь жар его сердца, кажется, уходил в бумажный свисток. Сам-то он был философ, этим всё сказано. Он втайне надеялся, что если он не остановится в своих рассуждениях и будет упорствовать, то рано или поздно суть мироздания распахнётся ему, как морской простор. Не тут-то было. Нарассуждал-то он на целую библиотеку, но, так ни в чём и не разобравшись, умер. Библиотеку его, кстати, оптом купила наша царица Екатерина II. Так он её очаровал во время визита в Россию.

Так вот, у Дени этого Дидро тоже была девушка, и тоже совершенно безумно в него влюблённая. Звали её Софи Волан. Как и в случае с Виктором Гюго, дама эта продемонстрировала в отношении возлюбленного какую-то прямо-таки эфиопскую преданность. Хотя с самого начала было ясно, что женитьбой дело не пахнет. И лучшее, чего можно добиться от Дидро, – это посвящение на форзаце какой-нибудь книги.

Дидро на момент встречи с любимой Софи оказался кандально женатым, в браке несчастливом, но крепком. Софи же, по некоторым данным, была на тот момент девицей на выданье, причём не первый год. Впрочем, мамаша Софи всё ещё очень надеялась сбагрить дочку замуж. Мало ли какие случаи случаются! И вот тут им на каком-то званом ужине попался этот рукосуй Дидро.

Говорят, что во время беседы философ обожал дотрагиваться до собеседника и даже эдак вот подталкивать его, донося свою мысль до самого нутра. Всё та же наша русская царица, к примеру, похохатывала, что после философской беседы с Дидро она вся в синяках. И вполне понятно, что, поговорив таким образом разок-другой с впечатлительной Софи, он произвёл на неё действие, подобное тактильной бомбе. «Неотразим!» – подумала Софи. А что подумал Дидро – никто никогда не узнал, потому что, несмотря на всю свою болтливость, в отношении чувств был он человек скрытный.

И тут у них началось. Поначалу-то никто не мог подумать, во что это выльется для французской литературы. Вроде как письма, что-то личное, ничего не значащее для культурной общественности.

Но время шло. Влюблённые не имели возможности встречаться, чтобы не навлечь на себя или друг на друга всяких отвратительных подозрений. В восемнадцатом веке о влюблённых ничего хорошего не думали, сразу отвратительное. Вот и приходилось избегать встреч, довольствуясь малым. Но о чём писать философу? Не поцелуи же обсуждать.

Вот и писал Дидро обо всём, что видел вокруг. Обо всём, что только попадало на язык, и обо всех, с кем встречался и якшался. Болтливый и прекраснодушный до ангелоидности, Дидро оставил после себя тонны этих самых писем. Французы их потом где-то нашли и издали. И очень наслаждались высоким слогом и чистой, до хрустальности, душой своего соотечественника.

«Я не могу уехать, не сказав Вам нескольких слов. Итак, моя любимица, Вы ждёте от меня много хорошего. Ваше счастье, даже Ваша жизнь зависит, как Вы говорите, от моей любви к Вам! Ничего не бойтесь, дорогая моя Софи; моя любовь будет длиться вечно, Вы будете жить и будете счастливы. Я никогда ещё не совершал ничего дурного и не собираюсь ступать на эту дорогу. Я весь Ваш – Вы для меня всё. Мы будем поддерживать друг друга во всех бедах, которые может послать нам судьба. Вы будете облегчать мои страдания; я буду помогать Вам в Ваших. Я смогу всегда видеть Вас такой, какой Вы были в последнее время! Что до меня, то Вы должны признать, что я остался таким же, каким Вы увидели меня в первый день нашего знакомства…»

Известно, что у Софи Волан была маменька. И кажется, даже сёстры. И все они там вместе жили в одном доме, поэтому ничего удивительного, что рано или поздно маменька прознала и сердечную тайну своей дочери, и даже залезла в её почтовый ящичек, хоть и закрываемый на бронзовый замочек. Уж на такой случай каждая маменька имеет щипчики для ногтей.

Письма были открыты и прочтены. Конечно, разразился скандал, крики, обмороки, эфирные капли – ужас! Однако же время всё меняет и лечит. Дидро не собирался исчезать из жизни девушки, которой и самой-то постепенно стало около сорока, а потом даже и больше. Потом перевалило и за пятьдесят, а постаревший возлюбленный всё продолжал величать её в письмах «моя лапочка, девочка моя ненаглядная» и ласкать всеми попадающимися на французский язык эпитетами.

«Это не только моя заслуга, но ради справедливости я должен сказать Вам об этом. С каждым днём я чувствую себя всё более живым. Я уверен в верности Вам и ценю Ваши достоинства всё сильнее день ото дня. Я уверен в Вашем постоянстве и ценю его. Ничья страсть не имела под собой больших оснований, нежели моя. Дорогая Софи, Вы очень красивы, не правда ли? Понаблюдайте за собой – посмотрите, как идёт Вам быть влюблённой; и знайте, что я очень люблю Вас. Это неизменное выражение моих чувств.

Спокойной ночи, моя дорогая Софи. Я счастлив так, как только может быть счастлив человек, знающий, что его любит прекраснейшая из женщин».

Очаровательная ложь, если задуматься. Прямо мозги пудрит. Права маменька.

«Вы здоровы! Вы думаете обо мне! Вы любите меня. Вы всегда будете любить меня. Я верю Вам, теперь я счастлив. Я снова живу. Я могу разговаривать, работать, играть, гулять – делать всё, что Вы пожелаете. Должно быть, я был слишком мрачен последние два или три дня. Нет! Моя любовь, даже Ваше присутствие не обрадовало бы меня больше, чем Ваше первое письмо.

С каким нетерпением я ждал его! Мои руки дрожали, когда я открывал конверт. Лицо моё исказилось; голос срывался, и, если бы тот человек, что передал мне Ваше письмо, не был тупицей, он бы подумал: «Он получил весточку от матери, или от отца, или от кого-то, кого он сильно любит». В тот момент я был близок к тому, чтобы послать Вам письмо с выражением великого беспокойства. Когда Вы развлекаетесь, Вы забываете, как сильно страдает мое сердце...

Прощайте, моя дражайшая любовь. Я люблю Вас пылко и преданно. Я любил бы Вас ещё сильнее, если бы знал, что это возможно».

Конечно, обидно получать подобные строки от мужчины и не иметь возможности прижать его к сердцу. Однако у Дени Дидро, известного во всём мире философа, имелись совершенно веские причины, чтобы не пытаться скомпрометировать Софи Волан. Для начала сказать, что он был беден. К тому же женат на Антуанетте Шампьон, благочестивой католичке, по мнению родственников – совершенно ему не подходящей.

Брак Дени и Антуанетты нельзя было назвать удачным. Однако, когда в 1755 году у сорокадвухлетнего Дидро начался роман с Софи Волан, ему поздно было надеяться на лучшее. Его жизнь сложилась так, а не иначе.

В отличие от того же Гюго, на тот момент ещё даже не родившегося, Дидро ни гроша не зарабатывал своей писаниной, хотя числился писателем и занимался делом своей жизни, к которому имел склонность.

«Любовь часто отнимает разум у того, кто его имеет, и дает тем, у кого его нет»

Дени Дидро

Четверть века он угробил, составляя одну из первых энциклопедий. И хотя подобные проекты могли бы финансироваться королём, Дидро не нашёл в лице государства поддержки. В конце концов русская императрица Екатерина Великая, узнав о финансовых трудностях Дидро, решила купить его труд.

Она предложила весьма выгодные условия: библиотека останется в Париже, а Дидро будет получать зарплату как её хранитель. И лишь когда Дидро умер, библиотеку, согласно договорённости, забрали в Санкт-Петербург, где она находится и сегодня как часть коллекции Российской национальной библиотеки.

И трудно сказать, что ценнее теперь, после появления кучи всевозможных энциклопедий, этот артефакт, созданный ценою жизни и любви двоих прекраснейших людей своего времени, или книга их писем, раскрывающая эпоху во всей красе.

«Сильный был мужчина. Всю силу на стихи истратил. Меня погубил», – сказала именно по такому поводу в одном старинном фильме бабушка Татьяна Пельтцер.

Трудно спорить. Восхитительны, ясное дело, многие строки великих писателей, рождённые от любви, газирующей кровь подобно шампанскому. Вот только стоили ли эти строки всех слёз, пролитых бедняжками, которым они были посвящены? Кому об этом судить?

Высокие чувства – это именно о таких, как Софи и отчасти Жюльетта. Высокие настолько, что можно сравнить их с любовью, например, к пейзажам – горным, морским. Что происходит в случае с любовью к морским видам?

Любящий чист душою, открыт, во всём честен, и он так высок помыслами, что даже не требует от моря взаимности. Он не мечтает позвать море с собой, не хочет обнять море, не пытается им овладеть. Море само по себе, влюблённый, надышавшись морем, уходит восвояси. И все счастливы.

А уж надо ли такому подражать – решайте сами. Пуркуа па? – как говорят французы.

фото: ROGER-VIOLLET/EAST NEWS; RDA/VOSTOCK PHOTO; GETTY IMAGES RUSSIA; VA/VOSTOCK PHOTO

Литераторы - это пленники вдохновения. В своих избранницах они упорно хотят видеть неземных созданий, единомышленниц и античных богинь, и романтически страдают, обнаруживая в них всего лишь женщин. Не был исключением из правила и великий французский писатель Виктор Гюго.

Первое сильное чувство Гюго испытал будучи еще под­ростком, когда по уши влюбился в соседскую дочку, Адель Фуше - буржуазную и благопристойную девицу из весьма состоятельного семейства. Однажды, сидя под высокими каштанами, молодые люди признались друг другу в той вечной любви, которую так охотно описывали поэты-сен­тименталисты. Как говорил сам Виктор, «сердечная склон­ность обратилась в неодолимое пламя». Зимой 1820 года между влюбленными завязалась страстная переписка, ко­торая привела к обоюдному желанию пожениться. Семья Фуше была не прочь породниться с сыном генерала напо­леоновской империи, но мать Виктора видела в этом бра­ке опасность для будущей карьеры своего любимца. Раз­рыв стал неизбежен - между влюбленными пролегла горькая полоса молчания.

Через год Гюго вновь встретился с Аделью Фуше, и преж­нее чувство вспыхнуло с новой силой. Развязка романа произошла неожиданно. В июне 1821 года скончалась мать Виктора. После того как были исполнены все горестные обязанности, у влюбленных появилась возможность поду­мать о своем будущем. Вскоре они получили согласие ро­дителей Адели на помолвку, а в октябре 1822-го в соборе Сен-Сюльпис состоялось их бракосочетание. Адель Гюго-Фуше стала первой и последней законной супругой вели­кого литератора, матерью пятерых его детей, в том числе любимой дочери Леопольдины. «Важнее всего на свете, важнее дочери, важнее Бога - твоя любовь», - говорил Гюго, однако эти его слова были уже обращены не к жене, а к любовнице - очаровательной актрисе Джульетте Друэ. Что же заставило счастливого мужа Адели Фуше обзавес­тись любовницей?

Слава пришла к Виктору Гюго так рано, как редко при­ходит к поэтам и мечтателям. Он намеревался устроить революцию «во французской музе», и ему это удалось. Его поэтические сборники и драмы - «Оды и баллады», «Кром­вель», «Восточные мотивы» - поражали современников виртуозностью, мастерством, богатством поэтических нахо­док. Если и было время, когда Гюго казался самым счастли­вым человеком на свете, то именно в конце 1820-х годов. Семейная жизнь была преисполнена любви и обожания, у супругов Гюго росли уже двое детей, издатели хорошо пла­тили за книги. А просторный особняк, снятый отцом се­мейства, оказался «поистине обителью поэта, притаившейся в конце тенистой аллеи, за которой зеленел романтиче­ский сад с очаровательным прудом и деревенским мости­ком».

Единственное, что печалило Гюго в то благополучное время, - странные отношения его Адели с поэтом и дру­гом семьи Сент-Бёвом. Оказалось, что Сент-Бёв был бе­зумно влюблен в жену Гюго, а возможно, и завидовал его славе. А завидовать было чему. С появлением «Эрнани» «Собора Парижской Богоматери», сборника стихов «Осен­ние листья» Виктор, бесспорно, стал первым, что не до­ставляло особой радости другим литераторам. Он прекрас­но понимал душевное состояние друга, но в данной ситуации это служило слабым утешением. Вскоре Гюго стало известно, что банальная история, случающаяся со мно­гими мужьями, произошла теперь и с ним: жена всерьез увлеклась Сент-Бёвом.

Тонкая и ранимая натура творца не позволяла Виктору смириться с предательством близкого человека. Он тяжело переживал измену жены с другом, и только литература спасала его. Именно в этот сложный период писателя в его жизни и появилась Джульетта Друэ. Судьба свела бу­дущих любовников в одном из парижских театров, где Гюго работал над постановкой своей новой пьесы «Лукреция Боржиа». Небольшую роль принцессы Негрони в спектак­ле должна была играть одна из самых блистательных кра­савиц Парижа того времени - Жюльетт Друэ. Очарован­ный красотой и манерами молодой актрисы, мэтр не смог сдержать своих чувств. Его страдающая душа жаждала уте­шения. Через четыре дня после премьеры они бросились друг другу в объятия.

Много лет спустя в письме к Джульетте Гюго признал­ся, что в тот момент она буквально вернула его к жизни: «У меня два дня рождения, оба в феврале. В первый раз, появившись на свет 28 февраля 1802 года, я был в руках моей матери, во второй раз я возродился в твоих объятиях, благодаря твоей любви, 16 февраля 1833 года. Первое рож­дение дало мне жизнь, второе дало мне страсть». Их связь длилась целых полвека. И в кого бы потом ни влюблялся Гюго, он всегда возвращался к Джульетте, ставшей ему и любовницей, и другом. При этом он сумел сохранить теп­лые отношения с Аделью и дружбу со своими детьми.

Настоящая фамилия Джульетты - Говен. Ее родители умерли, когда она была еще младенцем. Заботу о ребенке взял на себя дядя, чье имя - Друэ - и стало впослед­ствии ее сценическим псевдонимом. Воспитывалась де­вочка в католическом пансионе, где получила неплохое по тем временам образование. Со временем Джульетта пришла к мнению, что девушка, вышедшая из низов, может обратить на себя внимание не только красивой внешностью, но и образованностью. Поэтому она много читала и к моменту окончания обучения уже знала, чего хочет от жизни.
Оказавшись за воротами пансиона, Джульетта решила, что непременно станет актрисой. В то время это была не столько профессия, сколько образ жизни. Представитель­ницы ее должны были уметь красиво одеваться, тратить деньги, брать кредиты, делать долги и тонко играть на чув­ствах богатых мужчин, которые бы все это оплачивали. Джульетте, с ее врожденным чувством юмора и элегант­ной внешностью, все это удавалось без особого труда. Она никогда не скрывала своего простого происхождения, на­оборот, подчеркивала его и кокетливо использовала в сво­их отношениях с мужчинами. Поэтому у нее никогда не было проблем с деньгами: всегда находился кто-то, кто мог бы за нее заплатить. Работа в театре на первых порах тоже приносила определенный доход, но Друэ была доста­точно умна, чтобы понимать, что так не может продол­жаться всю жизнь, ведь молодость не вечна.

К моменту знакомства с Гюго Джульетте исполнилось уже 26 лет. Она привыкла к тому, что знакомые мужчины были в восторге от ее жгучего темперамента и импульсив­ности. Каких взглядов на жизнь придерживалась Друэ, можно судить по ее знаменитому высказыванию: «Жен­щина, у которой всего один любовник, - ангел, у которой два любовника, - чудовище. Женщина, у которой три любовника, - настоящая женщина». За время жизни в Па­риже Друэ стала типичной куртизанкой, жившей за счет своих богатых обожателей. Среди ее любовников был зна­менитый французский скульптор Д. Прадье, для которого вначале она служила моделью, а через два года стала мате­рью его ребенка. Джульетта покорила Прадье своей не­подражаемой улыбкой. В такие минуты она превращалась в ребенка, ее лицо излучало наивность и чистоту. Именно эта улыбка и свела с ума великого Гюго.

Очень скоро Виктор понял, что посредственная актри­са Друэ может быть чудесной любовницей и все понимаю­щей подругой. Она не настаивала на разводе, а требовала только любви. Недавняя натурщица была женщиной не только очень красивой, но и очень чувственной. Нескры­ваемое равнодушие супруги писателя к «радостям любви» не выдерживало никакого сравнения с веселой вседозво­ленностью молодой подруги. Гюго снял для нее жилье оплачивал все расходы, а взамен требовал безоговорочно­го послушания. Ради него Друэ покинула театральную сце­ну, отказалась от светской жизни и своих многочисленных поклонников, превратившись в «тень гения». Это была его Муза, вдохновлявшая на творческие подвиги.

Страстные чувства к Джульетте проявились в поэтиче­ской лирике Гюго, которая приобрела в ту пору очень лич­ностный характер. Он воспевал обычные радости семей­ной жизни, домашнего очага, красоту природы, величие любви, счастье иметь детей. Эти темы впервые появились в его творчестве именно теперь, ранее он интересовался только средневековой историей и междоусобными войнами.

Летом 1834 года Гюго, соблюдая светские приличия, отдыхал с семьей в провинции. Но он не представлял уже себе жизни без Джульетты, поэтому она жила рядом, в нескольких километрах. Любовники часто уединялись вдали от любопытных глаз, а когда встреча была невозможна - обменивались нежными письмами.

Почтовым ящиком служил старый каштан. «Да, я пишу тебе! И как я могу не писать тебе... И что будет со мной ночью, если я не напишу тебе этим вечером?.. Моя Джу­льетта, я люблю тебя. Ты одна можешь решить судьбу моей жизни или моей смерти. Люби меня, вычеркни из своего сердца все, что не связано с любовью, чтобы оно стало таким же, как и мое. Я никогда не любил тебя более, чем вчера, и это правда... Прости меня. Я был презренным и чудовищным безумцем, потерявшим голову от ревности и любви. Не знаю, что я делал, но знаю, что я тебя лю­бил...» - писал любовнице Гюго. Ответы Джульетты столь же страстны: «Я люблю тебя, я люблю тебя, мой Виктор; я не могу не повторять этого снова и снова, и как сложно объяснить то, что я чувствую. Я вижу тебя во всем пре­красном, что меня окружает... Но ты еще совершеннее... Ты не просто солнечный спектр с семью яркими лучами, ты само солнце, которое освещает, греет и возрождает жизнь. Это все ты, а я - я смиренная женщина, которая обожает тебя. Жюльетт».

Адель, официально оставаясь мадам Гюго, закрывала глаза на «шалости» мужа. Казалось, чисто номинальные отношения устраивали их обоих, к тому же любовница не требовала развода. Она просто стала спутницей жизни зна­менитого литератора и вдохновительницей его творче­ства. Друэ жила в уединении, занимаясь обработкой руко­писей, и первой узнавала обо всех новых творениях своего гениального любовника. Дом она покидала только летом, время совместных путешествий по Европе. Гюго, ввиду большой занятости, не мог навещать ее каждый день, но всегда присылал записки. Со временем отлучки становились рее продолжительней, все чаще письма заменяли встречи: «Ты самый великий, самый прекрасный... Любимый, про­сти мне мою безмерную любовь к тебе... Видеть тебя - зна­чит жить; слышать тебя - значит мыслить; целовать тебя - значит возноситься к небесам... Здравствуй, мой возлюб­ленный, здравствуй... Как ты себя чувствуешь нынче утром? Я же могу только одно: благословлять тебя, востор­гаться тобой и любить тебя всей душою...»

Яркая личность и слава Гюго, словно своеобразный нектар, привлекали парижанок, и писатель всегда был окру­жен толпами поклонниц. Частенько он увлекался той или иной молоденькой почитательницей его таланта. Этой при­вычке он не изменил до глубокой старости. Бывало и так, что, увлекшись очередной женщиной, Гюго среди утрен­ней почты искал конверт, надписанный вовсе не рукой стареющей Джульетты. Ее письма оставались непрочитан­ными. Последние записи о его «подвигах» в возрасте 83 лет встречаются в дневнике писателя за четыре месяца до его кончины.

Случались и курьезы. Одно время дамой его сердца была молодая блондинка Леони д"Онэ, жена придворного худож­ника Огюста Биара. Однажды по просьбе мужа, подозревав­шего измену, в укромную квартирку Гюго, предназначавшу­юся для тайных свиданий, нагрянула полиция и застала любовников «за интимным разговором». В то время во Фран­ции адюльтер сурово карался. Леони была арестована, а Гюго отпущен, поскольку, будучи пэром, он имел статус непри­косновенности. Над этой комичной ситуацией немало поиз­девались газеты: любовница оказалась за решеткой, а ее со­блазнитель остался на свободе. Дело дошло до короля. Тот посоветовал писателю уехать на время из Парижа. Но Вик­тор предпочел спрятаться у верной Джульетты.

И все же, несмотря на все свои романы, лишь Джуль­етту Гюго всегда называл своей «истинной женой». Это она поддержала писателя в сентябре 1843 года, когда его любимая дочь Леопольдина утонула вместе со своим му­жем Шарлем Вакери, катаясь в лодке по Сене. Гюго с Друэ совершал тогда трехнедельное путешествие по Испании и узнал о трагедии из случайно попавшейся на глаза газеты. Горе его было бесконечным, но Джульетта была рядом, и постепенно боль утраты притупилась.

В 1848 году в связи с избранием Гюго депутатом Пари­жа началась его политическая карьера. Сначала писателю удавалось удачно лавировать между республиканцами и монархистами, но когда нужно было принять судьбоносное решение, он отказался поддержать кандидатуру будущего короля, Наполеона III, племянника великого Бонапарта и героя его будущего сатирического памфлета «Наполеон-малый». Это стоило писателю двадцати лет жизни вдали от родины.

После государственного переворота 1851 года Виктор узнал, что его голова оценена в 25 тысяч франков, а позд­нее Бонапарт дал понять, что «изменника» могут «случай­но» убить на месте в случае поимки. Некоторое время Гюго жил на нелегальном положении, а 11 декабря с добытым Джульеттой Друэ фальшивым паспортом спешно покинул Париж и направился в Брюссель. Джульетта в очередной раз простила своему любовнику многочисленные измены и тайно последовала за ним сначала в Бельгию, а затем в Англию. В такие минуты именно для нее писал Виктор Гюго стихи, в которых старался определить, чем стала их любовь за это время:

Два сердца любящих теперь слились в одно.
Воспоминания сплотили нас давно,
Отныне нам не жить отдельно друг от друга.
(Ведь так, Джульетта, так?) О, милая подруга,
И вечера покой, и луч веселый дня,
И дружба, и любовь ты все, все для меня!

За границей Гюго стал символом интеллектуального со­противления наполеоновской диктатуре. Декретом от 9 ян­варя 1852 года он был объявлен «писателем в изгнании». Но благодаря влиятельным связям жене Гюго удалось до­биться сохранения за ним авторских прав и жалованья ака­демика, однако помешать распродаже с торгов движимого имущества Адель не смогла. Для Виктора и Джульетты на­чалось пятилетнее существование на съемных квартирах, которое окончилось, лишь когда писатель приобрел виллу на острове Гернси.

Но туда к изгнаннику приехали мадам Гюго с дочерью Аделью, старший сын Шарль а чуть позже, после выхода из тюрьмы, к семье присоединился второй сын писате­ля - Франсуа Виктор. Здесь, как и в Париже, Гюго жил, подчиняясь строгой дисциплине. Вставал он очень рано, обливался холодной водой, а после завтрака, состоявшего из двух яиц и черного кофе, каждый день совершал не­обычный ритуал: посылал воздушные поцелуи в направле­нии соседнего дома, где жила Джульетта Друэ, и в знак того, что ночь прошла хорошо, вывешивал на перилах бал­кона белую салфетку. Затем Гюго работал до полудня, а после второго завтрака встречался с Джульеттой, и они вместе отправлялись на прогулку по живописным местам острова. Можно сказать, что писатель был вполне доволен жизнью в изгнании.

В отличие от Гюго, его близким не нравилось уеди­ненное существование на острове. И хотя в течение трех лет родные полностью разделяли судьбу писателя, дава­лось им это нелегко. Гернсийское общество не захотело принимать изгнанников в свои ряды. Вскоре сын Шарль сообщил отцу, что решил покинуть остров и не играть более «комедию ссылки». Мадам Гюго последовала за ним и поселилась в Брюсселе. Вслед за этим на писателя обрушилась новая беда: неврастения его дочери Адели прогрессирует и переходит в безумие. Она убегает из дома, преследуя молодого англичанина, лейтенанта Пинсона, в полной уверенности, что тот должен на ней жениться. Следы ее теряются в Канаде. (И только в 1872 году Адель в совершенно невменяемом состоянии привозят на родину и помещают в лечебницу, где она и находилась до самой смерти.)

Писатель мужественно переносил все удары, ниспо­сланные судьбой. В письме в Париж 22 февраля 1852 года Гюго пишет: «Надо достойно пройти парадом, который может окончиться быстро, но может быть и долгим». Все это время преданная Джульетта была рядом с ним. Из любовницы она превратилась в единомышленника, секре­таря и архивариуса. Связь любовников стала настолько тесной, что даже Адель перед своей смертью просила про­щения у мужа и у Джульетты. За месяц до кончины, летом 1868-го, она разрешила подруге Виктора войти в круг их семьи, смирившись с его неотделимой «тенью».

Через три года после смерти жены 70-летний Гюго вме­сте со своей верной подругой вернулся на родину. Фран­ция встретила его восторженно, окружив прославленного писателя почитанием, любовью и восхищением. Джульет­та по праву разделила с ним эти почести. Впрочем, теперь это было для нее не столь важно. Она прожила со своим кумиром почти целую жизнь в качестве любовницы и дав­но свыклась со своим положением, не претендуя на боль­шее. Тем более, что свои привычки в отношении противо­положного пола престарелый Фавн никогда не оставлял. Как писал его биограф Андре Моруа: «До конца жизни в нем не угасала требовательная, неутолимая мужская сила... В своей записной книжке, начатой 1 января 1885 года (в год его смерти), Гюго еще отметил восемь любовных свида­ний, и последнее произошло 5 апреля».

Последние годы жизни великого писателя прошли в ат­мосфере всеобщего почитания и материального благополу­чия благодаря бесконечным переизданиям всемирноизвестных романов. В январе 1876-го его избрали в Сенат, однако возраст брал свое. Летом 1878 года у Гюго произошло крово­излияние в мозг, от которого он вскоре оправился, но после этого практически ничего не написал. Теперь большую часть времени он проводил дома, принимая знатных иностранцев, желающих посмотреть на знаменитость. И тем не менее умудрился-таки соблазнить замужнюю Жюдит Мендес, 22-летнюю дочь писателя Теофиля Готье.

28 февраля 1882 года Гюго отметил свое восьмидесяти­летие. В этот день мимо дома французского гения на про­спекте Эйлау прошло более 500 тысяч человек, приветствуя его, а вечером состоялось сотое представление драмы «Эрнани», в котором роль доньи Соль играла знаменитая Сара Бернар. (Кстати, ее, похоже, не без оснований тоже счи­тали любовницей Виктора.)

А его верная подруга Джульетта Друэ теперь почти не расставалась со своим любимым. Вместе с тем они сохра­нили привычку по всякому поводу посылать друг другу письма. Зимой 1883 года, поздравляя спутника жизни с Новым годом, Джульетта писала: «Обожаемый мой, не знаю, где я буду в этот день в следующем году, но я счаст­лива и горда выразить тебе мою признательность лишь этими словами: "Я люблю тебя"». Это было последнее из |5 тысяч писем, написанных ими за полвека любовных отношений. В мае того же года Джульетты не стало - она скончалась от рака. В последние дни Гюго успел подарить подруге свою фотографию с дарственной надписью: «50 лет любви. Это лучший из браков».

Писатель был раздавлен горем, у него не нашлось сил даже присутствовать на похоронах своей Джульетты. Жизнь потеряла смысл, ведь вместе с Друэ ушло все его прошлое. Ее красота и память о счастливых днях, проведенных вме­сте, теперь представлялись ему сказкой.

Смерть унесла и обоих сыновей Гюго. На старости лет не остался одиноким дедом двоих внуков - Жоржа и Жан­ны. Оказавшись в одиночестве, Виктор Гюго практически ничего больше не написал. В его записной книжке были найдены лишь грустные слова: «Скоро я перестану засло­нять горизонт».

Великий французский писатель, вождь и теоретик фран­цузского романтизма умер 22 мая 1885 года. По роковому стечению обстоятельств это произошло в день именин его верной подруги - Джульетты Друэ.

© Все права защищены.

В психиатрии есть такой термин: «синдром Адели Гюго». Имя синдрому дала несчастная дочь великого французского писателя Виктора Гюго от брака с урожденной Аделью Фуше. Болезненная, мечтательная, способная музыкантша, уже в довольно зрелом возрасте – ей было слегка за тридцать – повстречала капитана Альберта Пинсона. На этом реальная жизнь Адели Гюго закончилась.

Пятый ребенок

Адель Гюго родилась 27 июля 1830 в Париже, в семье знаменитого писателя Виктора Гюго - да-да, того самого, автора книг "Собор Парижской Богоматери" и "Отверженные".

Адель была пятым ребенком в семье, младшей из двух дочерей, и единственной, кто пережил своего прославленного отца. Но психическое состояние Адели было ослаблено и, начиная с 1872 года, она долгие годы провела в психиатрической клинике.

Адель была очень красивой женщиной и одаренной пианисткой. На её психическое состояние серьёзным образом повлияли два обстоятельства: смерть старшей сестры и страстная, но безответная любовь к английскому офицеру. В 1843 году, катаясь на яхте, погибла её 19-летняя старшая сестра Леопольдина.

В 1852 году Адель последовала за своим отцом в изгнание на остров Гернси, но там она стала жертвой депрессии, и в 1858 году ей пришлось вернуться во Францию для лечения.

В 1861 году, во время путешествия по Англии, Адель познакомилась с лейтенантом Пинсоном и безумно влюбилась в него.

Любовь к лейтенанту

Имея прекрасное образование, обладая привлекательной внешностью и незаурядным музыкальным талантом, Адель Гюго не была обделена мужским вниманием. Однако всем претендентам на ее руку и сердце девушка неизменно отвечала отказом. Все изменилось после того, как в ее жизни появился лейтенант Пинсон.

Едва познакомившись ним, Адель поняла, что именно Пинсон – мужчина всей ее жизни, и решила, что непременно должна выйти за него замуж. Однако молодой англичанин совсем не спешил связывать себя узами брака. А вскоре он и вовсе начал избегать отчаянно влюбленную в него писательскую дочь.

Но одержимая страстью, Адель не отступала. Она преследовала возлюбленного по всему миру, отправляясь за ним, то в Англию, то на Мальту, то в Канаду…

Оказавшись в городе, где был расквартирован полк Пинсона, Адель снимала номер в гостинице и проводила дни в напрасном ожидании любимого. Она писала ему бесконечные письма, оплачивала его карточные долги и даже сама нанимала ловеласу Пинсону проституток, поскольку лишь к дамам легкого поведения она его не ревновала.

Родителей, знакомых и всех вокруг Адель уверяла, что она и Пинсон – законные супруги. На самом же деле свадьба состоялась лишь в ее помутившемся воображении.

А вот Пинсон вскоре женился, и даже стал отцом. Но его избранницей оказалась отнюдь не Адель.

Изрядно подуставший от преследований дочери Гюго лейтенант многократно пытался убедить несчастную женщину не питать несбыточных надежд, просил оставить его в покое, и уехать во Францию. Но все было напрасно: каждый день Адель караулила его у казармы. Когда офицер появлялся, она устремляла на него свой пристальный взгляд, а затем, молча, шла за ним до самого дома.

Сумасшедшая нищенка

Адель вернулась во Францию в 1872 году, и отцу пришлось поместить её в психиатрическую больницу в Сан-Манде. Когда блудная дочь предстала перед отцом, Виктор Гюго едва узнал в помешанной, изможденной нищенке свою Адель. Ее, окончательно потерявшую рассудок, какой-то добрый человек привез во Францию с острова Барбадос…

Адель Гюго так и не пришла в себя. После смерти Виктора Гюго Адель перевели в больницу в Сюрене, где она прожила до своей смерти в 1915 году. Свою жизнь она закончила в сумасшедшем доме в возрасте 85 лет, отойдя в мир иной с именем Альберта на устах. После ее смерти осталось бесчисленное количество неотправленных писем, которые она писала любимому всю свою жизнь.

История ее трагической любви к английскому лейтенанту легла в основу сюжета фильма Франсуа Трюффо «История Адели Г.» с Изабель Аджани в роли главной героини. А психиатры обессмертили ее имя, присвоив его синдрому любовного помешательства…

Симптомы и лечение синдрома Адели

Несколько лет назад в США были сделаны попытки организовать терапию для женщин, страдающих синдромом Адели. Почему именно для представительниц прекрасного пола? Хотя эта страшная болезнь может поразить и мужчин, с ними всё же полегче. Во-первых, они, как выяснилось, гораздо реже «западают» на одну избранницу. А во-вторых, даже продвинутая общественность реагирует на назойливые ухаживания мужчин гораздо спокойнее – все-таки, сильному полу это положено, так сказать, по чину, даже если дама сердца не отвечает взаимностью.

Симптомы

Прежде, чем болезнь лечить, следует поставить правильный диагноз. Где лежит граница между любовью и синдромом Адели? Психиатры приводят следующие симптомы любовного помешательства:

1. Беспокойный сон, предмет страсти снится не реже двух раз в неделю.

2. Жертва синдрома не реагирует на телефонные звонки и письма. Запаздывает с оплатой счетов. С трудом исполняет служебные обязанности.

3. Все мысли и разговоры – только о Нем.

4. Депрессия («Он меня не любит!») сменяется эйфорией («Разве возможно не ответить на такую любовь?!»).

5. Своеобразный фетишизм: тщательно собираются все, даже самые незначительные вещицы, связанные с избранником – почтовые открытки, фотографии, даже трамвайные билеты совместных поездок.

6. Предмету страсти никогда не предоставляется возможность подойти первым, начать разговор, позвонить. «Адель» – всегда активная сторона.

7. Наконец, жертва синдрома никогда не берет в расчет свою внешность, ибо свято убеждена: великая любовь выше таких мелочей!

Однако ошибкой было бы думать, что синдром Адели поражает лишь дурнушек. Считается, что Мэрилин Монро, до безумия влюбившись в Роберта Кеннеди, была готова на весь мир растрезвонить об их связи, если тот откажется с нею встречаться.

«Подобное лечи подобным»

Американский психолог Стентон Пил считает, что безумная любовь имеет те же симптомы, что и наркомания. За этим болезненным чувством скрывается неуверенность в себе, низкая самооценка, склонность к мученичеству и саморазрушению.

Вот ряд советов, которые дают своим читательницам, обнаружившим у себя первые признаки синдрома, женские американские журналы:

1. Не оставляй ни минуты свободного времени на мечтания о возлюбленном. Тут подходят бег трусцой, занятия аэробикой или йогой, охрана окружающей среды, изучение языка племени суахили, на худой конец.

2. Избегай мест и людей, вызывающих воспоминания о нем. Общих знакомых – побоку! Никаких любимых кафе, где вы проводили время, кинотеатров, скверов и аллеек! Ни музыки, ни песен, которые вы слушали вместе!

3. Вопреки воле, вспоминай о нем только самое плохое. И тогда поймешь, что этот тип не стоит твоих страданий.

4. Раздели лист бумаги вертикальной чертой. По одну ее сторону напиши, что именно ты выиграла благодаря вашему роману, по другую – что потеряла (или потеряешь) в случае разрыва. Эта бухгалтерия поможет убедиться, что дебет с кредитом практически равны.

5. Если все способы испробованы, но ничего не получается – впадай в новое безумство!

То есть в итоге специалисты приходят к фундаментальному совету древних: «Подобное лечи подобным», и наилучшее лекарство от любви – новая любовь.