Операция советских войск по освобождению территории белоруссии. Белорусская операция

Тут как раз в пользу предложения Рокоссовского сработал случай: на участке 2-го Белорусского фронта произошла неприятность – противник нанес удар и овладел Ковелем. Сталин предложил Рокоссовскому быстро продумать вариант объединения участков обоих фронтов, сообщить в Ставку ВГК и скорее выехать к командующему 2-м Белорусским фронтом генерал-полковнику П. А. Курочкину, чтобы сообща принять меры для ликвидации прорыва противника .

2 апреля была издана директива № 220067 Ставки ВГК, в соответствии с которой войска 2-го Белорусского фронта (61, 70, 47-я армии, 2-й и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса), а также прибывающая из резерва Ставки 69-я армия и 6-я воздушная армия не позднее 5 апреля передавались 1-му Белорусскому фронту. В свою очередь, генералу армии Рокоссовскому предписывалось к этому же сроку передать Западному фронту 10-ю и 50-ю армии. Управления 2-го Белорусского фронта и 6-й воздушной армии к 20 апреля выводились в резерв Ставки в район Житомира, а 1-й Белорусский фронт переименовывался в Белорусский .

Для приема войск генерал армии Рокоссовский вместе с группой офицеров и генералов выехал в Сарны, где находился штаб 2-го Белорусского фронта. Приехав туда, он выяснил, что армии фронта располагают недостаточным количеством противотанковой артиллерии. Это и послужило причиной успеха контрудара противника под Ковелем в конце марта. По решению Рокоссовского с правого крыла фронта, из района Быхова, началась перегруппировка трех противотанковых бригад и одной зенитной артиллерийской дивизии (всего 13 полков). Они в сложных условиях (пурга, снежные заносы) в короткий срок преодолели несколько сотен километров.

После принятия войск 2-го Белорусского фронта конфигурация линии 1-го Белорусского фронта стала весьма своеобразной. Теперь она, протянувшись более чем на 700 км, начиналась от города Быхова. Далее линия фронта проходила по Днепру, восточнее Жлобина, затем шла на юго-запад, пересекая р. Березина, потом снова поворачивала на юг, пересекая Припять, далее, по южному берегу Припяти, уходила далеко на запад, к Ковелю и, обогнув последний с востока, снова шла на юг. По существу, 1-й Белорусский фронт имел два совершенно самостоятельных операционных направления: первое – на Бобруйск, Барановичи, Брест, Варшаву; второе – на Ковель, Хелм, Люблин, Варшаву. Этим и руководствовался Константин Константинович при разработке плана дальнейших действий войск фронта. Уже 3 апреля он был представлен в Ставку ВГК. Остановимся на нем подробнее, так как он ярко характеризует черты зрелого полководческого мышления Рокоссовского.

Задачу войск фронта Рокоссовский видел в том, чтобы, не давая противнику передышки, разгромить группировку противника в районе Минска, Барановичей, Слонима, Бреста, Ковеля, Лунинца, Бобруйска. После окончания операции армии фронта должны были выйти на рубеж Минск, Слоним, Брест, р. Западный Буг, что дало бы возможность прервать все основные железнодорожные и шоссейные рокады в тылу противника на глубину в 300 км и существенно нарушить взаимодействие его оперативных группировок. Рокоссовский подчеркивал, что операция предстоит очень сложная. Привлечь для ее осуществления одновременно все силы фронта не представлялось возможным, так как оборона противника к востоку от Минска была очень прочной и пытаться прорвать ее ударом в лоб, не увеличивая существенно силу ударных группировок, было бы крайне опрометчиво. Исходя из этого, Константин Константинович предлагал осуществить эту операцию в два этапа.

На первом этапе четыре армии левого крыла 1-го Белорусского фронта должны были «подрубить» устойчивость обороны противника с юга. Для этого намечалось разгромить противостоящую здесь войскам фронта группировку врага и захватить позиции по восточному берегу Западного Буга на участке от Бреста до Владимир-Волынского. В результате этого правый фланг группы армий «Центр» оказывался обойденным. На втором этапе предусматривалось наступление всех войск фронта для разгрома бобруйской и минской группировок противника. Опираясь на захваченные позиции по Западному Бугу и обеспечив свой левый фланг от ударов противника с запада и северо-запада, армии левого крыла из района Бреста должны были ударить в тыл белорусской группировке врага в направлении на Кобрин, Слоним, Столбцы. В это же время правофланговым армиям фронта предстояло нанести второй удар из района Рогачев, Жлобин в общем направлении на Бобруйск, Минск. Рокоссовский считал, что для выполнения этого плана требовалось по крайней мере 30 дней, учитывая и время, необходимое для перегруппировок. Важным условием возможности выполнения этого плана он считал усиление левого крыла фронта одной-двумя танковыми армиями. Без них обходной маневр, по его мнению, не достиг бы цели.

План фронтовой операции был очень интересным и многообещающим.

«Такой замысел представлял значительный интерес и служил примером оригинального решения наступательной задачи на очень широком фронте, – отмечал генерал армии С. М. Штеменко. – Перед командующим фронтом вставали весьма сложные вопросы руководства действиями войск на разобщенных направлениях. В Генштабе даже думали, не разделить ли в связи с этим 1-й Белорусский фронт на два? Однако К. К. Рокоссовский сумел доказать, что действия по единому плану и с единым фронтовым командованием в данном районе более целесообразны. Он не сомневался, что в данном случае Полесье окажется фактором, не разъединяющим действия войск, а объединяющим их. К сожалению, Ставка не имела возможности в сложившейся тогда обстановке выделить и сосредоточить в район Ковеля необходимые силы и средства, особенно танковые армии. Поэтому чрезвычайно интересный замысел К. К. Рокоссовского осуществлен не был. Однако сама идея о направлении ударов и последовательности действий войск, обусловленная в значительной степени разделявшим 1-й Белорусский фронт огромным массивом лесов и болот, была использована Оперативным управлением Генерального штаба при последующем планировании операций » .

Весь апрель и первую половину мая в Генеральном штабе Красной Армии при активном участии командующих фронтами шла разработка плана Белорусской стратегической наступательной операции. Генштаб еще раз запросил соображения генерала армии Рокоссовского. К 11 мая он представил дополнения к первому варианту плана.

Цель операции 1-го Белорусского фронта состояла в том, чтобы сначала разгромить жлобинскую группировку противника, а затем наступать в направлении Бобруйск, Осиповичи, Минск. При этом планировалось нанести не один, а два одновременных удара, примерно равных по силе: один – по восточному берегу р. Березина с выходом на Бобруйск, другой – по западному берегу этой реки в обход Бобруйска с юга. Нанесение двух ударов давало войскам фронта, по мнению Рокоссовского, неоспоримые преимущества: во-первых, это дезориентировало противника, а во-вторых, исключало возможность маневра вражеских войск. Такое решение шло вразрез с установившейся практикой, когда, как правило, наносился один мощный удар, для которого сосредоточивались основные силы и средства. Рокоссовский сознавал, что, принимая решение о двух ударных группировках, он рискует допустить распыление имевшихся сил, но расположение войск противника и условия лесисто-болотистой местности убеждали его, что это будет наиболее успешным решением задачи.

План Рокоссовского предусматривал непрерывность наступления. Чтобы избегнуть тактических, а впоследствии и оперативных пауз, он предполагал на третий день операции, сразу же после прорыва тактической зоны обороны противника, ввести в полосе 3-й армии для развития успеха на бобруйском направлении 9-й танковый корпус. После того как 3-я и 48-я армии подойдут к Березине, планировалось ввести на стыке между ними свежую 28-ю армию с задачей быстро овладеть Бобруйском и продолжать наступление на Осиповичи, Минск.

«Действуя таким несколько необычным для того времени способом, – пишет генерал армии Штеменко, – командующий войсками 1-го Белорусского фронта намеревался рассечь противостоящие силы неприятеля и разгромить их поочередно, не стремясь, однако, к немедленному окружению. Оперативное управление Генерального штаба учло эти соображения » .

20 мая заместитель начальника Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов представил И. В. Сталину план стратегической операции, предусматривавший одновременный прорыв обороны противника на шести участках, расчленение и разгром его войск по частям. Особое значение придавалось ликвидации наиболее мощных фланговых группировок врага в районах Витебска и Бобруйска, стремительному продвижению на Минск, окружению и уничтожению основных сил противника восточнее города на глубине 200–300 км. Советским войскам предстояло, наращивая удары и расширяя фронт наступления, неотступно преследовать противника, не позволяя ему закрепиться на промежуточных рубежах. В результате успешного выполнения плана операции «Багратион» предполагалось освободить всю Белоруссию, выйти на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии, рассечь фронт противника, создать выгодные условия для ударов по нему в Прибалтике.

К операции привлекались войска 1-го Прибалтийского (генерал армии И. Х. Баграмян), 3-го Белорусского (генерал-полковник, с 26 июня – генерал армии И. Д. Черняховский), 2-го Белорусского (генерал-полковник, с 28 июля – генерал армии Г. Ф. Захаров), 1-го Белорусского фронтов и Днепровская военная флотилия (капитан 1-го ранга В. В. Григорьев). Общая численность войск составляла более 2,4 млн человек, на их вооружении было 36 тыс. орудий и минометов, 5,2 тыс. танков и САУ. Операцию «Багратион» поддерживали 5,3 тыс. самолетов 1-й (генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин), 3-й (генерал-полковник авиации Н. Ф. Папивин), 4-й (генерал-полковник авиации К. А. Вершинин), 6-й (генерал-полковник авиации Ф. П. Полынин) и 16-й (генерал-полковник авиации С. И. Руденко) воздушных армий. К ее проведению привлекалась также авиация дальнего действия (маршал, с 19 августа – Главный маршал авиации А. Е. Голованов) – 1007 самолетов и авиация войск ПВО страны – 500 истребителей . С войсками тесно взаимодействовали партизанские отряды и соединения.

План операции «Багратион» 22 и 23 мая был обсужден в Ставке ВГК на совещании с участием командующих фронтами. Совещание вел Верховный Главнокомандующий Сталин. Во время обсуждения предложение генерала армии Рокоссовского начать наступление вначале войсками правого крыла, а лишь затем силами левого крыла фронта под Ковелем было одобрено. Сталин только рекомендовал Константину Константиновичу обратить внимание на необходимость тесного взаимодействия в ходе наступления с армиями 1-го Украинского фронта. Любопытный и характерный спор на совещании разгорелся при обсуждении действий войск 1-го Белорусского фронта на бобруйском направлении.

Рокоссовский докладывал:

– Я предлагаю прорывать здесь оборону противника двумя ударными группировками, действующими по сходящимся направлениям: с северо-востока – на Бобруйск, Осиповичи и с юга – на Осиповичи.

Такое решение вызвало вопрос Сталина:

– Почему вы распыляете силы фронта? Не лучше ли объединить их в один мощный кулак, протаранить этим кулаком оборону противника? Прорывать оборону нужно в одном месте.

– Если мы будем прорывать оборону на двух участках, товарищ Сталин, мы достигнем существенных преимуществ.

– Каких же?

– Во-первых, нанося удар на двух участках, мы сразу вводим в дело большие силы, далее, мы лишаем противника возможности маневрировать резервами, которых у него и так немного. И, наконец, если мы достигнем успеха хотя бы на одном участке, это поставит врага в тяжелое положение. Войскам же фронта будет обеспечен успех.

– Мне кажется, – настаивал Сталин, – что удар надо наносить один, и с плацдарма на Днепре, на участке 3-й армии. Вот что, пойдите, подумайте часа два, а потом доложите Ставке свои соображения.

Рокоссовского отвели в небольшую комнату по соседству с кабинетом. Эти два часа показались Константину Константиновичу вечностью. Он еще и еще раз проверил все расчеты, подготовленные штабом фронта. Сомнений не было – нужно наносить два удара. Входя в кабинет Сталина, Константин Константинович сохранял спокойствие, как и всегда.

– Вы продумали решение, товарищ Рокоссовский?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Так что же, будем наносить один удар или два удара? – Иосиф Виссарионович прищурился. В кабинете было тихо.

– Я считаю, товарищ Сталин, что два удара наносить целесообразней.

– Значит, вы не изменили своего мнения?

– Да, я настаиваю на осуществлении моего решения.

– Почему вас не устраивает удар с плацдарма за Днепром? Вы же распыляете силы!

– Распыление сил произойдет, товарищ Сталин, я с этим согласен. Но на это надо пойти, учитывая местность Белоруссии, болота и леса, а также расположение вражеских войск. Что же касается плацдарма 3-й армии за Днепром, то оперативная емкость этого направления мала, местность там крайне тяжелая и с севера нависает сильная вражеская группировка, что нельзя не учитывать.

– Идите, подумайте еще, – приказал Сталин. – Мне кажется, что вы напрасно упрямитесь.

Вновь Рокоссовский один, вновь он продумывает одно за другим все «за» и «против» и вновь укрепляется во мнении: его решение правильное. Когда его снова пригласили в кабинет, он постарался, как можно убедительнее изложить свои доводы в пользу нанесения двух ударов. Рокоссовский кончил говорить, и наступила пауза. Сталин за столом молча раскуривал трубку, затем поднялся, подошел к Константину Константиновичу:

– Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это гарантия успеха. Ваше решение утверждается, товарищ Рокоссовский.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в этой связи отмечал:

«Существующая в некоторых военных кругах версия о «двух главных ударах» на белорусском направлении силами 1-го Белорусского фронта, на которых якобы настаивал К. К. Рокоссовский перед Верховным, лишена основания. Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И. В. Сталиным еще 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку » .

Этот же «недочет» в мемуарах Рокоссовского отметил и Маршал Советского Союза А. М. Василевский. В беседе с писателем К. М. Симоновым он подчеркивал, что, во-первых, не помнит описанного Рокоссовским спора со Сталиным, хотя и присутствовал на обсуждении плана Белорусской операции, а во-вторых, возражает против того, чтобы предложение о двойных ударах, наносимых на одном фронте (даже если оно в данном случае и было), трактовались как «некое оперативное новшество». К 1944 году такие удары не были новинкой, поскольку до этого наносились неоднократно, например, в ходе Московской битвы .

Что можно сказать по этому поводу? Рокоссовский не предлагал наносить «двойные удары», а намечал действовать двумя ударными группировками по сходящимся направлениям. Такие удары действительно применялись ранее, но только не в масштабе фронта и не при такой ширине полосы, какую занимал 1-й Белорусский фронт. Белоруссия всегда была местом, о которое спотыкались ранее войска. Лесисто-болотистая местность вынуждала наносить удары по отдельным направлениям. С этой задачей не всем удавалось справиться. Вспомним наступление войск Западного фронта в 1920 г. против польской армии. Рокоссовский шел на большой риск. Однако он привык рисковать, причем разумно, еще со времен Первой мировой войны.

Василевский, отрицавший наличие спора между Рокоссовским и Сталиным, в целом высоко оценивал план операции «Багратион».

«Он был прост и в то же время смел и грандиозен, – пишет Александр Михайлович. – Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на белорусском театре военных действий, причем мы заведомо знали, что эти фланговые направления являются наиболее опасными для врага, следовательно, и наиболее защищенными. Смелость замысла вытекала из стремления, не боясь контрпланов противника, нанести решающий для всей летней кампании удар в одном стратегическом направлении. О грандиозности замысла свидетельствует его исключительно важное военно-политическое значение для дальнейшего хода Второй мировой войны, невиданный размах, а также количество одновременно или последовательно предусмотренных планом и, казалось бы, самостоятельных, но вместе с тем тесно связанных между собой фронтовых операций, направленных к достижению общих военно-стратегических задач и политических целей » .

30 мая Сталин утвердил план операции «Багратион», которую решено было начать 19–20 июня. Этим Верховный Главнокомандующий показал, что верит полководческой интуиции генерала армии Рокоссовского. Ему пришлось снова работать под пристальным вниманием своего бывшего подчиненного по 7-й Самарской имени английского пролетариата кавалерийской дивизии. На маршала Жукова была возложена координация действий войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а на маршала Василевского – 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов. Их полномочия были значительно расширены: оба получили право непосредственно руководить боевыми действиями фронтов.

31 мая в штаб 1-го Белорусского фронта поступила директива № 220113 Ставки ВГК, в которой говорилось:

«1. Подготовить и провести операцию с целью разгромить бобруйскую группировку противника и выйти главными силами в район Осиповичи, Пуховичи, Слуцк, для чего прорвать оборону противника, нанося два удара: один силами 3-й и 48-й армий из района Рогачева в общем направлении на Бобруйск, Осиповичи и другой – силами 65-й и 28-й армий из района нижнего течения р. Березина, Озаричи в общем направлении на ст. Пороги, Слуцк.

Ближайшая задача – разбить бобруйскую группировку противника и овладеть районом Бобруйск, Глуша, Глуск, причем частью сил на своем правом крыле содействовать войскам 2-го Белорусского фронта в разгроме могилевской группировки противника. В дальнейшем развивать наступление с целью выхода в район Пуховичи, Слуцк, Осиповичи.

2. Подвижные войска (конница, танки) использовать для развития успеха после прорыва.

…5. Срок готовности и начало наступления – согласно указаниям маршала Жукова » .

В полосе предстоящего наступления войск 1-го Белорусского фронта противник создал сильно укрепленную оборону. Главный оборонительный рубеж состоял из сплошной полосы укреплений глубиной 6, а местами и 8 км. Эта полоса включала пять линий траншей, тянувшихся вдоль фронта. Все они соединялись между собою ходами сообщений, служившими одновременно и отсечными позициями. Первая траншея, отрытая в полный профиль, имела много одиночных и парных стрелковых ячеек, пулеметных площадок, вынесенных вперед на 5–6 метров. В 80 – 100 метрах от траншеи противник установил проволочные заграждения в один-два и даже в три кола. Промежутки между рядами проволоки были заминированы. Далее, в глубине обороны, одна за другой тянулись траншеи: вторая – на удалении 200–300 метров от переднего края, третья – в 500–600 метрах, затем четвертая и в 2–3 км пятая траншея, которая прикрывала огневые позиции артиллерии. Проволочных заграждений между траншеями не было, лишь около дорог располагались минные поля.

Блиндажи, где укрывались солдаты, находились позади траншей. Были построены и долговременные огневые точки, главным образом деревоземляные. Для устройства огневых точек использовались башни танков, зарытых в землю. Легко вращавшиеся на 360° башни обеспечивали круговой обстрел. В заболоченных местах, где рыть траншеи было невозможно, противник соорудил насыпные огневые точки, стенки которых укреплялись бревнами, камнями и засыпались землей. Все населенные пункты были превращены в узлы сопротивления. Особенно мощно был укреплен Бобруйск, вокруг которого имелись внешний и внутренний укрепленные обводы. Дома, подвалы, хозяйственные постройки на окраинах города были приспособлены к обороне. На площадях и улицах имелись железобетонные укрепления, баррикады, колючая проволока, заминированные участки.

Если учесть, что все эти укрепления располагались в крайне сложной для наступления местности, изобиловавшей болотами и лесами и затруднявшей использование тяжелой техники, особенно танков, то станет ясным, почему противник рассчитывал отсидеться, отбить наступление советских войск. Как показали события, у него не было для этого ни малейших шансов.

При подготовке к операции «Багратион» особое внимание было обращено на достижение внезапности и дезинформацию противника. С этой целью фронтам было приказано создать не менее трех оборонительных рубежей на глубине до 40 км. Населенные пункты приспосабливались к круговой обороне. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы по оборонительной тематике. В результате внимание противника в значительной степени было отвлечено от готовившегося наступления. В войсках строго соблюдался режим радиомолчания, а к разработке плана операции привлекался узкий круг лиц. В полном объеме план операции «Багратион» знали только шесть человек: Верховный Главнокомандующий, его заместитель, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей. Перегруппировка войск проводилась с соблюдением всех мер маскировки. Все передвижения осуществлялись только в ночное время и небольшими группами.

Для того чтобы создать у противника впечатление, что главный удар будет нанесен летом на юге, по указанию Ставки ВГК на правом крыле 3-го Украинского фронта, севернее Кишинева, была создана ложная группировка в составе 9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией. В этом районе устанавливались макеты танков и орудий зенитной артиллерии, а в воздухе патрулировали истребители. В итоге противнику не удалось ни вскрыть замысел советского Верховного Главнокомандования, ни масштаб предстоящего наступления, ни направление главного удара. Поэтому Гитлер из 34 танковых и механизированных дивизий держал 24 дивизии южнее Полесья .

В соответствии с директивой Ставки ВГК наступление на правом крыле 1-го Белорусского фронта, на бобруйском направлении, предстояло осуществить силами четырех армий: 3-й (генерал-лейтенант, с 29 июня – генерал-полковник А. В. Горбатов), 48-й (генерал-лейтенант П. Л. Романенко), 65-й (генерал-лейтенант, с 29 июня – генерал-полковник П. И. Батов) и 28-й (генерал-лейтенант А. А. Лучинский). В состав фронта была включена 1-я польская армия под командованием генерала З. Берлинга.

По указанию Рокоссовского командующие армиями представили в штаб фронта свои соображения о том, откуда они намерены нанести удар по врагу, и командующий принялся проверять, достаточно ли удачно сделан ими выбор.

Правофланговая 3-я армия располагала плацдармом за Днепром, вполне пригодным для нанесения удара. 48-я же армия находилась в гораздо худших условиях. Рокоссовский сам облазил передний край в буквальном смысле слова на животе и убедился, что наступать на этом участке невозможно. Только для того, чтобы перевезти легкое орудие, приходилось класть настил из бревен в несколько рядов. Почти сплошные болота с небольшими островками, поросшими кустарниками и густым лесом, исключали возможность сосредоточения тяжелой артиллерии и танков. Поэтому Рокоссовский приказал генералу Романенко перегруппировать свои силы на плацдарм 3-й армии у Рогачева и действовать вместе с войсками генерала Горбатова. Это решение Рокоссовского было вскоре подтверждено и Жуковым, который 5 июня прибыл на временный командный пункт 1-го Белорусского фронта в деревню Дуревичи.

Войскам 3-й армии согласно директиве фронта ставилась задача:

«Прорыв произвести двумя стрелковыми корпусами, основной удар наносить с имеющегося плацдарма на реке Друть. Танковый корпус и второй эшелон армии (два стрелковых корпуса) вводить на левом фланге ударной группировки армии. Северное направление между реками Днепр и Друть оборонять усиленным стрелковым корпусом трехдивизионного состава. На Березину выйти на девятый день операции » .

Командующий армией генерал Горбатов не согласился с такой постановкой задачи. Об этом он доложил на совещании, в котором приняли участие командующие армиями, авиацией, бронетанковыми и механизированными войсками, артиллерией фронта.

Чем же обосновывал Горбатов свое решение, отличавшееся от указаний Рокоссовского? Учитывая, что перед плацдармом у противника имеются сплошные минные поля, проволока в пять-шесть рядов, огневые точки в стальных колпаках и бетоне, сильная войсковая и артиллерийская группировка, а также то, что он ожидает наступление именно с этого участка, Горбатов планировал наступать здесь лишь частью сил, а основными силами форсировать Днепр – 35-м стрелковым корпусом правее, у села Озеране, а 41-м стрелковым корпусом левее плацдарма. Соединения 80-го стрелкового корпуса должны были наступать севернее, через заболоченную долину Друти между Хомичами и Ректой, используя лодки, сделанные частями корпуса. 9-му танковому и 46-му стрелковому корпусам предстояло быть готовыми к вводу в сражение вслед за 41-м стрелковым корпусом, чтобы наращивать удар на левом фланге, как предусмотрено в директиве. В то же время они получили указание быть готовыми также к возможному их вводу за 35-м стрелковым корпусом. Для обороны северного направления между реками Днепр и Друть генерал Горбатов планировал использовать лишь армейский запасной полк, а 40-й стрелковый корпус держать сосредоточенным и подготовленным к вводу в сражение для развития успеха. Эту часть решения командарм мотивировал тем, что если противник не нанес по войскам армии удара с севера до сих пор, то, конечно, не будет его наносить и тогда, когда 3-я армия и ее правый сосед – 50-я армия – перейдут в наступление. Выход на Березину планировался не на девятый день, как указано в директиве, а на седьмой.

Маршал Жуков, если судить по мемуарам Горбатова, был недоволен тем, что командарм допустил отступление от директивы фронта. После небольшого перерыва Рокоссовский спросил участников совещания, кто хочет высказаться. Желающих не было. И тут, в отличие от Жукова, командующий фронтом поступил по-иному: он утвердил решение Горбатова. При этом добавил, что 42-й стрелковый корпус, который недавно передан в 48-ю армию, будет наступать вдоль шоссе Рогачев – Бобруйск, как было намечено по предварительному решению Горбатова, имея локтевую связь с 41-м стрелковым корпусом.

Жуков, проинформировав участников совещания об успехах на всех фронтах, дал ряд практических ценных указаний, а потом сказал:

– Где развивать успех, на правом или левом фланге, будет видно в ходе прорыва. Думаю, вы сами откажетесь, без нашего давления, от ввода второго эшелона на правом фланге. Хотя командующий фронтом и утвердил решение, я по-прежнему считаю, что северное направление нужно упорно оборонять силами усиленного корпуса, а не запасным полком. 80-му стрелковому корпусу нечего лезть в болото, он там увязнет и ничего не сделает. Рекомендую отобрать приданный ему армейский минометный полк.

Генерал Горбатов вынужден был прислушаться к мнению представителя Ставки ВГК. Командарм поставил в оборону 40-й стрелковый корпус, но менять задачу 80-му стрелковому корпусу не стал.

После совещания Жуков и Рокоссовский отправились в район Рогачева и Жлобина, в расположение 3-й и 48-й армий, а затем в 65-ю армию, где детально изучили местность и оборону противника. Здесь предстояло нанести главный удар в направлении на Бобруйск, Слуцк, Барановичи, а частью сил – через Осиповичи и Пуховичи на Минск. На основе изучения местности были внесены изменения в план предстоящей операции. П. И. Батов пишет, что представленный Военным советом 65-й армии план операции был утвержден командующим фронтом.

«Новое состояло на этот раз в том, – отмечает Павел Иванович, – что помимо утвержденного плана был доложен второй, ускоренный вариант, разработанный по указанию Г. К. Жукова, на случай если наступление будет развиваться стремительно и армия выйдет к Бобруйску не на восьмые, а на шестые сутки или даже раньше. Главный удар намечался, как уже было сказано, через болота, где оборона противника слабее. Отсюда вытекала возможность ввести танковый корпус и стрелковые дивизии вторых эшелонов в первый же день боя. В этом и было зерно, суть ускоренного варианта. Как только стрелковые части преодолеют главную полосу немецкой обороны, входит в бой танковый корпус. Танкисты без больших потерь сами прорвут вторую полосу. Противник не имеет за болотами ни крупных резервов, ни мощного огня » .

После тщательной рекогносцировки местности, изучения обороны противника, оценки сил и состава своих войск и войск противника Рокоссовский принял окончательное решение прорывать оборону двумя группировками: одной – севернее Рогачева, другой – южнее Паричей. В северную группировку он включил 3-ю, 48-ю армии и 9-й механизированный корпус. В паричскую группировку вошли 65-я, 28-я армии, конно-механизированная группа и 1-й гвардейский танковый корпус.

14 и 15 июня командующий 1-м Белорусским фронтом провел занятия по проигрышу предстоящей операции в 65-й и 28-й армиях, на которых присутствовали Жуков и группа генералов от Ставки ВГК. К розыгрышу были привлечены командиры корпусов и дивизий, командующие артиллерией и начальники родов войск армий. Проигрыш прошел успешно. Рокоссовский высоко оценил работу штаба 65-й армии. В последующие трое суток такие же занятия были проведены в других армиях.

Рокоссовский, командуя армией и фронтом, всегда уделял большое внимание вопросам применения артиллерии. Не отступил от этого правила и в Бобруйской операции. Наличие сильной артиллерийской группировки позволило на решающем направлении довести плотность артиллерии до 225 орудий и минометов на 1 км фронта, а на отдельных участках – и выше . Для поддержки атаки пехоты и танков был применен новый метод – двойной огневой вал. В чем было его преимущество? Во-первых, в 600-м полосе всего фронта двойного огневого вала (учитывая поражение осколками снарядов за внешней зоной огня второго рубежа) исключался маневр живой силы и огневых средств противника: он был скован в пространстве между двумя огневыми завесами. Во-вторых, создавалась очень высокая плотность огня при поддержке атаки и увеличивалась надежность поражения. В-третьих, противник из глубины не мог подвести резервы к рубежу непосредственно перед атакующими войсками или занять близкий рубеж для усиления своей обороны и проведения контратаки.

Мы помним, что начало операции было назначено на 19 июня. Однако из-за того, что железнодорожный транспорт не справлялся с перевозками военных грузов, срок перехода в наступление был перенесен на 23 июня.

В ночь на 20 июня партизанские отряды, действовавшие в Белоруссии, приступили к операции по массовому подрыву рельсов, уничтожив за три дня 40 865 рельсов . В результате из строя был выведен ряд важнейших железнодорожных коммуникаций и частично парализованы перевозки противника на многих участках железных дорог. 22 июня на 1, 2, 3-м Белорусских и 1-м Прибалтийском фронтах была проведена разведка боем силами передовых батальонов. Они на ряде участков вклинились в оборону врага от 1,5 до 8 км и вынудили его ввести в бой дивизионные и частично корпусные резервы. Упорное сопротивление противника передовые батальоны 3-го Белорусского фронта встретили на оршанском направлении. Командующий 4-й армией генерал пехоты фон Типпельскирх доложил генерал-фельдмаршалу фон Бушу, что советские войска атаковали крупными силами позиции в направлении Орши. Командующий армией, не имея точных данных и переоценив силы 3-го Белорусского фронта, допустил непоправимую ошибку. Из штаба 3-й танковой армии поступило сообщение, что на витебском направлении успешно отбита атака советских войск.

Фон Буш, доверившись командующему 4-й армией, продолжал считать главным направление Орша, Минск. Он исключал возможность наступления крупных сил русских на богушевском направлении, в условиях болотистой местности и множества озер, и основное внимание сосредоточил на Минском шоссе. Командующему 4-й армией приказывалось ввести в бой резервы дивизий и остановить продвижение войск 3-го Белорусского фронта на Оршу. Фон Буш еще не догадывался, что командующий фронтом генерал И. Д. Черняховский ввел его в заблуждение, выдав разведку боем за начало общего наступления, чтобы раскрыть систему огня обороны противника.

23 июня войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов перешли в наступление. Соединения 6-й гвардейской и 43-й армий 1-го Прибалтийского фронта, преодолевая упорное сопротивление частей 3-й танковой армии, в ночь на 24 июня вышли к Западной Двине, с ходу форсировали реку и захватили несколько плацдармов на ее левом берегу. Успех сопутствовал также 30-й и 5-й армиям 3-го Белорусского фронта, которые на рассвете 25 июня заняли Богушевск – важный узел сопротивления войск 4-й армии противника. На оршанском направлении, где наступали 11-я гвардейская и 31-я армии, прорвать вражескую оборону не удалось.

Едва первые лучи восходящего солнца озарили небо, утреннюю тишину нарушил рев гвардейских минометов. Вслед за ними загремели две тысячи артиллерийских и минометных стволов. Противник был так ошеломлен, что долго молчал и лишь через час начал отвечать слабым артиллерийским огнем. После двухчасовой артиллерийской подготовки, которую довершили налет штурмовиков и залпы «катюш», в атаку пошла пехота. Под гром артиллерийской музыки войска 1-го Белорусского фронта 24 июня начали проламывать оборону соединений 9-й армии группы армий «Центр». Впервые в Великой Отечественной войне пехота шла за двойным огневым валом глубиной в 1,5–2 км. Противник, несмотря на ураганный артиллерийский огонь, быстро пришел в себя, так как не все огневые точки были подавлены. На правом крыле фронта войска 3-й и 48-й армий смогли к исходу дня захватить только первую и вторую траншеи врага.

Более успешно действовала 65-я армия генерала П. И. Батова. Она в течение трех часов прошла восемь с половиной километров, прорвав главную полосу вражеской обороны. После ввода в прорыв 1-го гвардейского танкового корпуса генерала М. Ф. Панова была преодолена вторая полоса обороны противника. По решению командарма вместе с танкистами продвигались передовые отряды на автомобилях. Немецкое командование начало спешно перебрасывать от Паричей танковые, артиллерийские и моторизованные подразделения и полки. Командующий 65-й армией немедленно ввел в сражение 105-й стрелковый корпус генерала Д. Ф. Алексеева, который перекрыл паричской группировке врага все дороги на запад. По реке Березина его блокировала Днепровская военная флотилия контр-адмирала В. В. Григорьева. Генерал Батов доложил Рокоссовскому:

«Прорыв закреплен надежно. Танковый корпус, не встречая сильного сопротивления, идет к населенному пункту Брожа, обтекая с юга и запада бобруйский узел сопротивления » .

Маршал Жуков, находившийся в 3-й армии, помнил, что командарм Горбатов предлагал нанести удар 9-м танковым корпусом генерала Б. С. Бахарова несколько севернее – из лесисто-болотистого района, где, по его данным, у противника была очень слабая оборона. При разработке плана операции предложение Горбатова не было принято во внимание, и теперь пришлось исправлять ошибку. Жуков разрешил нанести удар в том месте, которое раньше присмотрел командующий 3-й армией. Это позволило опрокинуть противника и стремительно продвинуться к Бобруйску, отрезая противнику единственный путь отхода через р. Березина.

Для развития успеха операции в сражение были введены подвижные группы: 1-й танковый корпус генерала В. В. Буткова на 1-м Прибалтийском фронте; конно-механизированная группа генерала Н. С. Осликовского, а затем и 5-я гвардейская танковая армия маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова – на 3-м Белорусском; конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева – на 1-м Белорусском фронте. Утром 25 июня войска 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта и 39-й армии 3-го Белорусского фронта соединились в районе Гнездиловичей. В результате под Витебском в окружении оказались пять пехотных дивизий 3-й танковой армии общей численностью 35 тыс. человек . 26 июня штурмом был взят Витебск, на следующий день – Орша.

27 июня командующий группой армий «Центр» прибыл в Ставку Гитлера, где потребовал отвести войска за Днепр и оставить «крепости» Орша, Могилев и Бобруйск. Однако время было упущено, и противнику пришлось отойти не только в районе Витебска. В ночь на 28 июня он юго-восточнее Бобруйска создал группировку, которая должна была осуществить прорыв из окружения. Но эта группировка была своевременно обнаружена воздушной разведкой 1-го Белорусского фронта. Генерал армии Рокоссовский приказал командующему 16-й воздушной армией нанести удар по окруженной группировке до наступления темноты. В течение полутора часов авиация армии непрерывно бомбардировала вражеские войска, уничтожив до тысячи вражеских солдат, около 150 танков и штурмовых орудий, около 1 тыс. орудий разного калибра, 6 тыс. автомашин и тягачей, до 3 тыс. повозок и 1,5 тыс. лошадей .

Окруженная группировка была полностью деморализована, до 6 тыс. солдат и офицеров во главе с командиром 35-го армейского корпуса генералом К. фон Лютцовом сдались в плен. Почти 5-тысячная колонна врага сумела вырваться из города и двинулась в направлении на Осиповичи, но вскоре была настигнута и уничтожена. По данным В. Хаупта, из 30 тыс. солдат и офицеров 9-й армии, находившихся в районе Бобруйска, только около 14 тыс. в последующие дни, недели и даже месяцы смогли добраться до главных сил группы армий «Центр». 74 тыс. офицеров, унтер-офицеров и солдат этой армии погибли или попали в плен .

28 июня войска 2-го Белорусского фронта освободили Могилев, а на следующий день соединения 1-го Белорусского фронта при поддержке авиации и кораблей Днепровской военной флотилии заняли Бобруйск. В ходе Бобруйской операции войска генерала армии Рокоссовского добились блестящего успеха: прорвав оборону врага на 200-км фронте, они окружили и уничтожили его бобруйскую группировку и продвинулись в глубину до 110 км. Средний темп продвижения составлял 22 км в сутки! И это несмотря на ожесточенное, отчаянное сопротивление врага! В ходе операции войска фронта разгромили главные силы 9-й армии противника и создали условия для стремительного наступления на Минск и Барановичи. Рокоссовскому все-таки удалось нанести сокрушительный удар 9-й армии, которой теперь командовал генерал пехоты Йордан. Мастерство Рокоссовского получило высокую оценку: 29 июня Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено воинское звание Маршала Советского Союза.

Оппоненту Рокоссовского – командующему группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалу Э. фон Бушу – предстояло испытать унижение. Войска группы оказались на грани катастрофы. Ее оборона была прорвана на всех направлениях 520-км фронта. Известие об этом вызвало приступ ярости у Адольфа Гитлера. Фон Буш немедленно был отправлен в отставку. Перед фюрером возникла непростая задача: кому же доверить спасение войск, действовавших на центральном участке советско-германского фронта? Он приказал своему адъютанту соединить его по телефону с командующим группой армий «Северная Украина» генерал-фельдмаршалом Моделем.

– Модель, вам поручается историческая задача возглавить войска группы армий «Центр» и остановить наступление русских, – сказал Гитлер.

– Кому передать командование группой армий «Северная Украина»?

– Вы одновременно сохраняете за собой и этот пост. Я предоставляю Вам самые широкие полномочия. Вы можете маневрировать силами и средствами, не согласовывая это со мною. Я верю в Вас.

– Мой фюрер, спасибо за доверие. Я постараюсь его оправдать.

Гитлер, несомненно, верил, что «мастер отступлений» и «лев обороны», как прозвали Моделя за умение хитро выходить из окружения, с достоинством отступать, сохраняя при этом армию, справится с возложенной на него задачей.

В половине девятого вечера 28 июня Модель прибыл на почтовом самолете в Лиду, куда перебазировалось управление группы армий «Центр». Войдя в помещение штаба, он сказал:

– Я – ваш новый командующий.

– Что вы с собой привезли? – спросил начальник штаба группы армий «Центр» генерал-лейтенант Кребс.

В действительности Вальтер Модель, командовавший теперь двумя группами армий, приказал перебросить на центральный участок Восточного фронта несколько соединений из группы армий «Северная Украина».

Перед новым командующим группы армий «Центр» предстала удручающая картина. Остатки войск 3-й танковой армии генерал-полковника Рейнхардта были переброшены через Лепель к озерам Ольшица и Ушача. Над соединениями 4-й армии генерала пехоты фон Типпельскирха возникла угроза окружения. Войска 9-й армии понесли тяжелые потери, а 2-я армия планомерно отводила свой левый фланг в район Припяти.

В сложившейся ситуации Модель не растерялся. Он сумел быстро вникнуть в обстановку и принять решение, которое казалось ему наиболее целесообразным в данный момент. 3-я танковая армия получила задачу остановиться и восстановить фронт. Командующему 4-й армией было приказано отвести за Березину фланговые дивизии, восстановить связь с 9-й армией и оставить Борисов. На рубеже от Минска до Борисова, не образовывая сплошного фронта, заняла оборону прибывшая из «Северной Украины» группа под командованием генерал-лейтенанта фон Заукена. В ее состав вошли 5-я танковая дивизия, 505-й батальон «Тигров», подразделения учебного саперного батальона и полицейские роты. Командующему 9-й армией было предписано направить 12-ю танковую дивизию в юго-восточном направлении, чтобы удержать Минск как «крепость». От войск 2-й армии генерал-полковника Вайса требовалось удерживать рубеж Слуцк, Барановичи и закрыть брешь на стыке с 9-й армией. На усиление 2-й армии намечалось передать 4-ю танковую и 28-ю егерскую дивизии, которые по решению Главного командования Сухопутных войск направлялись в распоряжение Моделя. Из полосы группы армий «Север» в Минск должна была прибыть 170-я пехотная дивизия. Кроме того, туда же направлялись семь боевых маршевых батальонов и три истребительно-противотанковых дивизиона Резерва Главнокомандования.

Учитывая катастрофическое положение группы армий «Центр», Модель сдал командование группой армий «Северная Украина», предложив в качестве своего преемника генерал-полковника Харпе.

Усиление войск, действовавших восточнее Минска, явилось серьезным просчетом Моделя. Он даже не подозревал, что командование Красной Армии одновременно с такой крупной операцией в Белоруссии готовит и другую, на Украине, – Львовско-Сандомирскую операцию силами войск 1-го Украинского фронта Маршала Советского Союза И. С. Конева.

Успешное завершение Бобруйской операции создало благоприятные условия для проведения Минской наступательной операции. Ее замысел заключался в том, чтобы в ходе развернувшегося преследования врага стремительными ударами войск левого крыла 3-го Белорусского фронта и части сил правого крыла 1-го Белорусского фронта по сходящимся направлениям на Минск во взаимодействии со 2-м Белорусским фронтом завершить окружение минской группировки противника. Одновременно войска 1-го Прибалтийского, правого крыла 3-го Белорусского и часть сил 1-го Белорусского фронтов должны были продолжить стремительное наступление на запад, уничтожить подходившие резервы противника и создать условия для развития наступления на шяуляйском, каунасском и варшавском направлениях. Ставка ВГК планировала овладеть Минском 7–8 июля.

29 июня войска 3-го Белорусского фронта приступили к выполнению поставленных задач. На следующий день его главные силы успешно форсировали Березину и, не ввязываясь в затяжные бои, обходя узлы сопротивления на промежуточных рубежах, продвигались вперед. Соединения 5-й гвардейской танковой армии в результате стремительного продвижения вышли на северную окраину Минска. На помощь танкистам подошли стрелковые части 11-й гвардейской и 31-й армий 3-го Белорусского фронта, которые начали отбивать у противника квартал за кварталом. Войска 1-го Белорусского фронта тем временем неотступно преследовали противника на минском и барановичском направлениях. В это время генерал-фельдмаршал Модель решил отказаться от сражения за Минск. 2 июля он приказал немедленно оставить город. В ночь на 3 июля 1-й гвардейский танковый корпус генерал-майора танковых войск М. Ф. Панова обошел Минск с юга и вышел на юго-восточную окраину города, где соединился с частями 3-го Белорусского фронта. Тем самым было завершено окружение основных сил 4-й армии и отдельных соединений 9-й армии общей численностью в 105 тыс. человек.

В направлении Минска одновременно наступали и войска 2-го Белорусского фронта. Они сковывали, дробили и уничтожали соединения противника, не давали им возможности оторваться и быстро отойти на запад. Авиация, прочно удерживая господство в воздухе, наносила мощные удары по противнику, дезорганизовывала планомерное отступление его войск, препятствовала подходу резервов. К исходу дня 3 июля Минск был полностью освобожден. Вечером Москва салютовала воинам-победителям 24 залпами из 324 орудий. 52 соединения и части Красной Армии получили наименование «Минских». Ликвидация окруженной группировки противника была осуществлена в период с 5 по 12 июля войсками 33-й, частью сил 50-й и 49-й армий 2-го Белорусского фронта. 17 июля все 57 600 пленных, захваченных в операции «Багратион», под конвоем советских солдат шли по улицам Москвы. Во главе колонны шествовали 19 генералов, мечтавших пройти по Москве победным маршем, но вынужденных теперь идти по ней с поникшими головами побежденных.

Генерал К. Типпельскирх впоследствии отмечал:

«…Результат длившегося теперь уже 10 дней сражения был потрясающим. Около 25 дивизий были уничтожены или окружены. Лишь немногие соединения, оборонявшиеся на южном фланге 2-й армии, оставались еще полноценными, избежавшие же уничтожения остатки практически полностью утратили свою боеспособность » .

Немецкое командование, стремясь стабилизировать свой фронт на востоке, произвело крупные перегруппировки войск и перебросило в Белоруссию 46 дивизий и 4 бригады из Германии, Польши, Венгрии, Норвегии, Италии и Нидерландов, а также с других участков фронта .

Тем временем войска 1-го Белорусского фронта продолжили наступление. Соединения 47-й армии генерал-лейтенанта Н. И. Гусева, действовавшие на его правом крыле, 6 июля заняли Ковель. При отходе противника из района города 11-й танковый корпус получил задачу преследовать отходящего противника. Однако ни командующий 47-й армией, в распоряжение которого поступил корпус, ни его командир генерал-майор танковых войск Ф. Н. Рудкин, не зная действительной обстановки, не организовали разведку противника и местности. Противник сумел отвести свои войска на заранее подготовленный рубеж и организовать там сильную противотанковую оборону. Части 11-го танкового корпуса вступили в бой без поддержки пехоты и артиллерии, не развернув даже своих самоходных полков.

К каким результатам привело такое наступление, можно судить из приказа № 220146 Ставки ВГК от 16 июля, подписанного И. В. Сталиным и генералом А. И. Антоновым. В приказе содержалась весьма неприятная оценка действий маршала К. К. Рокоссовского и его подчиненных:

«Командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Рокоссовский, лично руководивший действиями войск на ковельском направлении, организацию боя 11-го танкового корпуса не проверил. В результате этой исключительно плохой организации ввода в бой танкового корпуса две танковые бригады, брошенные в атаку, потеряли безвозвратно 75 танков.

Ставка Верховного Главнокомандования предупреждает Маршала Советского Союза Рокоссовского о необходимости впредь внимательной и тщательной подготовки ввода в бой танковых соединений и приказывает:

1. Командующему 47-й армией генерал-лейтенанту Гусеву Н. И. за халатность, проявленную им при организации ввода в бой 11-го танкового корпуса, объявить выговор.

2. Генерал-майора танковых войск Рудкина Ф. И. снять с должности командира 11-го танкового корпуса и направить в распоряжение командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Арами .

3. Назначить командиром 11-го танкового корпуса генерал-майора танковых войск Ющука » .

На барановичском направлении обстановка складывалась более благоприятно для войск 1-го Белорусского фронта. 8 июля соединения 65-й и 28-й армий освободили Барановичи. Модель, пытаясь найти рубеж, за который можно будет зацепиться, отводил войска за р. Щара. Маршал Рокоссовский принял решение форсировать реку с ходу. Он вызвал к телефону начальника тыла фронта генерала Н. А. Антипенко:

– Перед нами Щара. Соблазнительно форсировать ее с ходу, но в войсках мало боеприпасов, а это делает предприятие сомнительным. Сможете ли вы подать за короткий срок 400–500 тонн боеприпасов? Немедленного ответа я не жду, подумайте часа два, если нет – я доложу Верховному Главнокомандующему и откажусь от форсирования…

Задача была сложной, но генерал Н. А. Антипенко еще до истечения двухчасового срока мобилизовал необходимый автотранспорт.

«Я не претендую на роль беспристрастного биографа и открыто признаюсь в том, что сам привязан к этому человеку, – писал Николай Александрович, – с которым меня связывает почти трехлетняя совместная работа на фронте и который своим личным обаянием, всегда ровным и вежливым обращением, постоянной готовностью помочь в трудную минуту способен был вызвать у каждого подчиненного желание лучше выполнить его приказ и ни в чем не подвести своего командующего. К. К. Рокоссовский, как и большинство крупных военачальников, свою работу строил на принципе доверия к своим помощникам. Доверие это не было слепым: оно становилось полным лишь тогда, когда Константин Константинович лично и не раз убеждался в том, что ему говорят правду, что сделано все возможное, чтобы решить поставленную задачу; убедившись в этом, он видел в вас доброго боевого товарища, своего друга. Именно поэтому руководство фронта было так сплочено и спаяно: каждый из нас искренне дорожил авторитетом своего командующего. Рокоссовского на фронте не боялись, его любили. И именно поэтому его указание воспринималось как приказание, которого нельзя не выполнить. Организуя выполнение приказов Рокоссовского, я меньше всего прибегал в сношениях с подчиненными к формуле «командующий приказал». В этом не было нужды. Достаточно было сказать, что командующий надеется на инициативу и высокую организованность тыловиков. Таков был стиль работы и самого командующего, и его ближайших помощников » .

Водители из 57-го автомобильного полка 18-й бригады почти утроили плановый пробег машин. В течение двух суток они прошли 920 км, доставив досрочно требуемое количество боеприпасов. Это позволило войскам 65-й армии и ее соседей форсировать с ходу р. Щара. Одновременно продвинулись войска 61-й армии, наступавшей в Полесье в очень тяжелых условиях. 14 июля они выбили врага из Пинска. К 16 июля армии 1-го Белорусского вышли на линию Свислочь, Пружаны, преодолев за 12 дней 150–170 км.

В это время войска 1-го Украинского фронта проводили Львовско-Сандомирскую операцию, о которой уже упоминалось. Согласно директиве № 220122 Ставки ВГК от 24 июня войскам фронта предстояло разгромить львовскую и рава-русскую группировки группы армий «Северная Украина» и выйти на рубеж Грубешув, Томашув, Яворув, Миколаюв, Галич . Для достижения этой цели предписывалось нанести два удара. Первый удар – силами 3-й гвардейской и 13-й армий из района юго-западнее Луцка в общем направлении на Сокаль, Рава-Русская с задачей разгромить рава-русскую группировку и овладеть Томашувом, Рава-Русской. С выходом на западный берег р. Западный Буг следовало частью сил наступать на Грубешув, Замостье, содействуя продвижению левого крыла 1-го Белорусского фронта. Второй удар проводили 60, 38 и 5-я армии из района Тарнополя в общем направлении на Львов с задачей разгромить львовскую группировку и овладеть Львовом. С целью обеспечения удара на Львов со стороны Стрыя и Станислава намечалось выдвинуть войска 1-й гвардейской армии на р. Днестр.

Для развития наступления на рава-русском направлении были предназначены 1-я гвардейская танковая армия и конно-механизированная группа генерала В. К. Баранова (1-й гвардейский кавалерийский и 25-й танковый корпуса), а на львовском – 3-я гвардейская и 4-я танковые армии и конно-механизированная группа генерала С. В. Соколова (6-й гвардейский кавалерийский и 31-й танковый корпуса). На поддержку действий танковых и механизированных соединений с момента их ввода в сражение было решено переключить 16 дивизий штурмовиков и истребителей, что составило 60 % общего состава 2-й воздушной арами .

Успех прорыва обеспечивался сосредоточением до 90 % танков и САУ, свыше 77 % артиллерии и 100 % авиации на участках, составлявших всего 6 % полосы, занимаемой фронтом.

Чтобы скрыть замысел операции и перегруппировку соединений фронта, штаб по указанию маршала Конева разработал план оперативной маскировки. Им предусматривалось имитировать сосредоточение двух танковых армий и танкового корпуса на левом крыле фронта.

К началу операции 1-й Украинский фронт насчитывал 1,1 млн человек, 16 100 орудий и минометов, 2050 танков и САУ, 3250 самолетов. Ему противостояла группа армий «Северная Украина», насчитывавшая 900 тыс. человек, 6300 орудий и минометов, свыше 900 танков и штурмовых орудий, 700 самолетов . Войска 1-го Украинского фронта на направлениях главных ударов превосходили противника в живой силе почти в 5 раз, в артиллерии – в 6–7, в танках и САУ – в 3–4, в самолетах – в 4,6 раза.

Модель, ожидая главный удар войск 1-го Украинского фронта на львовско-сандомирском направлении, еще в мае построил две линии обороны (третью – не успел) и создал довольно сильную группировку. Группа армий «Северная Украина» первоначально располагала 40 дивизиями и 2 пехотными бригадами, которые входили в состав немецких 1-й и 4-й танковых армий и венгерской 1-й армии. Однако разгром группы армий «Центр» в Белоруссии вынудил Моделя перебросить из группы армий «Северная Украина» туда 6 дивизий, в том числе 3 танковые. Таким образом, 34 дивизиям предстояло удерживать остававшуюся еще в руках противника часть территории Украины, а также прикрыть направления, которые вели в южные районы Польши (в том числе в Силезский промышленный район) и Чехословакию, имевшие большое экономическое и стратегическое значение. Учитывая горький опыт предыдущих операций, Модель планировал на некоторых участках преднамеренный отвод частей с первой полосы обороны на вторую. Но воплощать в жизнь все эти планы предстояло уже генерал-полковнику Харпе.

Вечером 12 июля на рава-русском направлении была проведена разведка боем. Она установила, что противник начал отвод своих войск, оставив на переднем крае боевое охранение. В связи с этим маршал Конев принял решение немедленно перейти в наступление передовыми батальонами дивизий, находившихся на направлении главного удара 3-й гвардейской и 13-й армий. Вскоре они преодолели главную полосу обороны, продвинувшись на 8 – 12 км. На львовском направлении прорыв проходил в более напряженной обстановке. 14 июля после полуторачасовой артиллерийской подготовки и массированных ударов авиации перешли в наступление главные силы 60-й и 38-й армий. Но к исходу дня они продвинулись лишь на 3–8 км, непрерывно отражая удары введенных генералом Харпе в сражение оперативных резервов в составе двух танковых дивизий. Одновременно ему удалось организовать сильное огневое сопротивление на заранее подготовленной и оборудованной второй полосе обороны.

Утром 15 июля усиленные батальоны стрелковых дивизий первого эшелона вновь провели разведку боем с задачей вскрыть систему обороны, состав и группировку вражеских войск. Артиллерия провела пристрелку целей. Соединения 2-й воздушной армии генерала С. А. Красовского утром следующего дня нанесли удар по противнику. В результате его танковые дивизии понесли значительные потери, управление войсками было дезорганизовано. Контрудар противника, таким образом, был отбит. За три дня упорных боев соединения 60-й армии при поддержке передовых бригад 3-й гвардейской танковой армии прорвали оборону противника на глубину до 18 км, образовав так называемый колтовский коридор шириной 4–6 км и длиной 16–18 км. В него маршал Конев направил 3-ю гвардейскую танковую армию, не ожидая выхода стрелковых войск к намеченному рубежу. Ввод соединений армии осуществлялся в крайне тяжелых условиях. Узкий коридор простреливался артиллерийским и даже пулеметным огнем противника. Армия в составе трех корпусов, имея около 500 танков и САУ, вынуждена была двигаться по одному маршруту, сплошной колонной по размытой дождями лесной дороге. Противник стремился сильными контратаками ликвидировать коридор и не допустить выхода танковой армии в оперативную глубину. Для обеспечения выдвижения танковой армии было выделено шесть авиационных корпусов. С целью расширения горловины прорыва и обеспечения танковых частей с флангов использовались войска 60-й армии и крупные силы артиллерии, а также выдвинутые в район коридора 4-й гвардейский и 31-й отдельные танковые корпуса.

Войска 3-й гвардейской танковой армии, преодолевая сопротивление противника, к исходу дня 17 июля вышли к р. Пелтев, на глубине 60 км от бывшего переднего края вражеской обороны, и на следующий день форсировали ее. Одновременно части 9-го механизированного корпуса соединились в районе Деревлян с войсками северной ударной группировки и завершили окружение бродской группировки противника.

Генерал Харпе, пытаясь избежать окружения, требовал от своих войск с утра 17 июля контратаками ликвидировать образовавшийся прорыв и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армии. В этой сложной обстановке маршал Конев принял необычное и весьма рискованное решение – ввести в сражение через узкую горловину прорыва еще одну, 4-ю танковую армию. Ее командующему генералу Д. Д. Лелюшенко было приказано, не ввязываясь во фронтальные бои за Львов, обойти его с юга и отрезать пути выхода противника на юго-запад и запад. Ввод армии обеспечивался действиями двух штурмовых, двух бомбардировочных и двух истребительных авиационных корпусов. Расширение прорыва возлагалось на 106-й стрелковый и 4-й гвардейский танковый корпуса. Здесь же развертывался 31-й танковый корпус.

В течение 17 и 18 июля соединения 4-й танковой армии, испытывая недостаток в горючем, по одному маршруту преодолели колтовский коридор. Последовательный ввод в сражение двух танковых армий с целью быстрейшего выхода к Львову позволил развить тактический успех в оперативный. К исходу дня 18 июля соединения 3-й гвардейской танковой армии совместно с конно-механизированной группой генерала В. К. Баранова завершили окружение до 8 дивизий бродской группировки противника, а главные силы 4-й танковой армии вышли в район Ольшанцы и устремились к Львову.

В это время, 18 июля, армии 1-го Белорусского фронта приступили к осуществлению Люблин-Брестской наступательной операции. Им противостояли основные силы 2-й, 9-й (с 24 июля) армий группы армий «Центр» и 4-я танковая армия группы армий «Северная Украина». Замысел маршала Рокоссовского состоял в том, чтобы ударами в обход Брестского укрепрайона с севера и юга разгромить противника и, развивая наступление на варшавском направлении, выйти к Висле. Основные усилия были сосредоточены на левом крыле, где действовали 70, 47, 8-я гвардейская, 69-я, 2-я танковая, польская 1-я армии, два кавалерийских и один танковый корпус. Их поддерживала авиация 6-й воздушной армии. В этой группировке насчитывалось 416 тыс. человек, более 7,6 тыс. орудий и минометов, 1750 танков и САУ, около 1,5 тыс. самолетов. Перед ними на участке от Ратно до Вербы оборонялись 9 пехотных дивизий и 3 бригады штурмовых орудий, немецкая 4-я танковая армия (1550 орудий и минометов, 211 танков и штурмовых орудий» .

В соответствии с планом операции, который был утвержден Ставкой ВГК 7 июля, войскам левого крыла 1-го Белорусского фронта предстояло разгромить противостоящего противника и, форсировав на 3 – 4-й день операции р. Западный Буг, развивать наступление в северо-западном и западном направлениях, чтобы к концу июля главными силами выйти на рубеж Лукув, Люблин. Главный удар маршал Рокоссовский наносил силами 47-й, 8-й гвардейской и 69-й армий. Они должны были прорвать оборону противника западнее Ковеля, обеспечить ввод в сражение подвижных войск и во взаимодействии с ними развивать наступление на Седльце и Люблин. После форсирования Западного Буга намечалось силами 8-й гвардейской и 2-й танковой армий развивать наступление на Лукув, Седльце, а 69-й и польской 1-й армиями – на Люблин, Михув. От командующего 47-й армией требовалось наступать на Бяла-Подляску и не допустить отхода к Варшаве войск противника, действовавших к востоку от рубежа Седльце, Лукув, а от 70-й армии – нанести удар на Брест с юга.

Учитывая необходимость прорыва сильно укрепленной обороны противника, Рокоссовский предусмотрел глубокое оперативное построение войск левого крыла фронта. Первый эшелон составляли 70, 47, 8-я гвардейская, 69-я армии; второй эшелон – польская 1-я армия; для развития успеха предназначались 2-я танковая армия, два кавалерийских и один танковый корпус. На участках прорыва создавались высокие плотности сил и средств: 1 стрелковая дивизия, до 247 орудий и минометов и около 15 танков непосредственной поддержки пехоты на 1 км фронта. На период прорыва обороны противника в оперативное подчинение командующих 47-й и 69-й армиями было передано по одной дивизии, а 8-й гвардейской армией – один корпус штурмовой авиации.

Штаб артиллерии фронта, планируя артиллерийское наступление на левом крыле, стремился предельно упростить график артиллерийской подготовки, однако не в ущерб ее мощности и надежности. Благодаря высокой обеспеченности фронта боеприпасами было спланировано всего два, но зато очень мощных 20-минутных огневых налета – в начале и в конце артиллерийской подготовки. А учитывая прочность вражеской обороны на этом направлении, в график артиллерийской подготовки между двумя огневыми налетами включили 60-минутный период разрушения. Поддержку атаки решили вновь осуществить уже оправдавшим себя двойным огневым валом.

На правое крыло фронта (48, 65, 28, 61-я армии, конно-механизированные группы генералов П. А. Белова и И. А. Плиева) маршал Рокоссовский возложил задачу нанести удар на варшавском направлении, обходя брестскую группировку с севера. Соединения 28-й армии должны были нанести удар на Брест с севера, а 61-й армии – с востока и во взаимодействии с 70-й армией разгромить брестскую группировку врага. Поддержку войск правого крыла обеспечивала 16-я воздушная армия генерал-полковника авиации С. И. Руденко.

Однако тщательно разработанным планам не суждено было претвориться в жизнь. Хорошо изучив повадки противника, Рокоссовский опасался, как бы тот не вывел из-под огня свои основные силы, занимавшие главную полосу обороны. Удайся врагу такой маневр, а Модель был мастером в этом деле, и огромной силы удар артиллерии придется по пустому месту, а сотни тысяч дорогостоящих снарядов и мин будут выброшены на ветер. Такого нельзя было допустить, и Рокоссовский решил, прежде чем проводить спланированную артиллерийскую подготовку и бросать в бой главные силы, проверить на прочность вражескую оборону действиями усиленных передовых батальонов.

18 июля в 5 часов началась 30-минутная артиллерийская подготовка, по окончании которой передовые батальоны решительно атаковали вражеские позиции. Действия каждого батальона поддерживались артиллерией. Сопротивление противника оказалось незначительным, и передовые батальоны, быстро выбив его из первой траншеи, начали продвигаться вперед. Их успех исключил необходимость проведения запланированного артиллерийского наступления.

Соединения 8-й гвардейской армии генерал-полковника В. И. Чуйкова, прорвав главную полосу обороны, вышли к р. Выжувка. Ее берега были сильно заболоченными и представляли серьезное препятствие для танков. В связи с этим было решено 11-й танковый корпус использовать после того, как стрелковые дивизии прорвут вторую полосу обороны противника, а 2-ю танковую армию ввести в сражение после захвата плацдарма на Западном Буге. 19 июля в сражение был введен 11-й танковый корпус генерала И. И. Ющука. Преследуя противника, он с ходу форсировал Западный Буг и закрепился на его левом берегу. Вслед за ним на плацдарм начали переправляться передовые части 8-й гвардейской армии и 2-й гвардейский кавалерийский корпус. К исходу дня оборона врага была прорвана на фронте 30 км и на глубину до 13 км, а к исходу 21 июля прорыв расширен до 130 км по фронту и в глубину более 70 км. Войска на широком фронте вышли к р. Западный Буг, с ходу на трех участках форсировали ее и вступили на территорию Польши. К этому времени армии правого крыла фронта с боями заняли рубеж восточнее Нарева, Боцьки, Семятичи, южнее Черемхи, западнее Кобрина.

Успешно развивались события и на 1-м Украинском фронте. Его войска 22 июля завершили разгром бродской группировки противника, захватив в плен 17 тыс. солдат и офицеров во главе с командиром 13-го армейского корпуса генералом пехоты А. Гауффе. В тот же день 1-я гвардейская танковая армия во взаимодействии с конно-механизированной группой генерала Баранова форсировала с ходу р. Сан в районе Ярослава и захватила плацдарм на ее западном берегу.

В это время в стане противника происходили следующие события. 20 июля во время совещания в Ставке Гитлера была предпринята попытка покушения на фюрера. Однако Гитлер уцелел и жестоко расправился не только с заговорщиками, но и со всеми заподозренными в нелояльности режиму. Начальником Генерального штаба Главного командования Сухопутных войск был назначен генерал Г. Гудериан. Приняв дела, он вынужден был с горечью констатировать:

«Положение группы армий «Центр» после 22 июля 1944 г. было просто катастрофическим; худшего ничего и не придумаешь… До 21 июля русские, казалось, неудержимым потоком хлынули к р. Висла от Сандомира до Варшавы… Единственные имевшиеся в нашем распоряжении силы находились в Румынии, в тылу группы армий «Южная Украина». Уже одного взгляда на карту железных дорог было достаточно, чтобы понять, что переброска этих резервов займет много времени. Небольшие силы, которые можно было взять из армии резерва, уже направлялись в группу армий «Центр», которая понесла больше всего потерь » .

Генерал Гудериан принял энергичные меры для восстановления фронта обороны по западному берегу Вислы. Сюда спешно выдвигались резервы из глубины и с других участков фронта. В действиях войск противника стало проявляться еще больше упорства. Маршал Жуков отмечал:

«Командование группы армий «Центр» в этой крайне сложной обстановке нашло правильный способ действия. В связи с тем, что сплошного фронта обороны у немцев не было и создать его при отсутствии необходимых сил было невозможно, немецкое командование решило задержать наступление наших войск главным образом короткими контрударами. Под прикрытием этих ударов на тыловых рубежах развертывались в обороне перебрасываемые войска из Германии и с других участков советско-германского фронта » .

Маршал Жуков подошел объективно к оценке действий генерал-фельдмаршала Моделя и генерала Гудериана, не принижая их роли, но и не преувеличивая ее. Им обоим, несмотря на все старания, не удалось остановить продвижение советских войск.

27 июля танковые и механизированные войска 1-го Украинского фронта во взаимодействии с войсками 60-й, 38-й армий и авиацией после ожесточенных боев 27 июля освободили Львов. В этот же день соединения 1-й, 3-й гвардейских танковых и 13-й армий заняли Перемышль (Пшемысль), а 1-я гвардейская армия – Станислав. Остатки вражеских войск, выбитые из Львова, стали отходить на юго-запад на Самбор, но здесь они попали под удар 9-го механизированного корпуса. 18-я армия к этому времени вышла в район южнее Калуша.

К концу июля группа армий «Северная Украина» была рассечена на две части: остатки 4-й танковой армии откатывались к Висле, а войска немецкой 1-й танковой армии и венгерской 1-й армии – на юго-запад, к Карпатам. Разрыв между ними достигал до 100 км. В него по решению маршала Конева устремились конно-механизированная группа генерала С. В. Соколова и соединения 13-й армии. Немецкое командование для создания фронта обороны на Висле стало перебрасывать туда соединения и части с других участков советско-германского фронта, а также из Германии и Польши. Однако генералу Харпе не удалось сдержать натиск войск 1-го Украинского фронта. К 29 августа они завершили освобождение западных областей Украины и юго-восточных районов Польши. В ходе Львовско-Сандомирской операции армии 1-гоУкраинского фронта нанесли значительное поражение главным силам группы армий «Северная Украина»: восемь ее дивизий были уничтожены, а тридцать две потеряли от 50 до 70 % личного состава. Потери советских войск составили: безвозвратные – 65 тыс. и санитарные 224,3 тыс. человек .

А что же происходило на 1-м Белорусском фронте?

«1. Не позже 26–27 июля с. г. овладеть городом Люблин, для чего в первую очередь использовать 2-ю танковую армию Богданова и 7 гв. кк Константинова. Этого настоятельно требуют политическая обстановка и интересы независимой демократической Польши » .

О каких интересах в данном случае шла речь?

Как известно, в Лондоне существовало польское эмигрантское правительство во главе с С. Миколайчиком, которое ориентировалось на западных союзников. Этому правительству подчинялась Армия Крайова (АК) генерала Т. Бур-Комаровского. В апреле 1943 г., после того как правительство Миколайчика поддержало участие Красного Креста в расследовании расстрела польских офицеров в Катыни, правительство СССР разорвало дипломатические отношения с ним. В противовес правительству Миколайчика в городе Хелм силы, ориентировавшиеся на СССР, создали 21 июля 1944 г. Польский комитет национального освобождения (ПКНО), которым руководил Э. Осубка-Моравский. В тот же день из частей Армии Людовой (АЛ), находившейся на освобожденной территории Польши, и Польской армии в СССР было создано Войско Польское под командованием генерала М. Роля-Жимерского. С целью оказать помощь ПКНО и Войску Польскому и требовалось быстро овладеть Люблином. Кроме того, еще 14 июля представители Ставки ВГК маршалы Жуков и Василевский, командующие войсками 1-го Украинского, 3, 2 и 1-го Белорусских фронтов, получили директиву № 220145 Ставки ВГК о разоружении польских отрядов, возглавляемых эмигрантским правительством Польши .

Представитель Ставки ВГК маршал Жуков торопил с движением левого крыла 1-го Белорусского фронта на Ковель. По мнению командарма-65 генерала Батова, фронтовое командование, бросив силы на Ковель, глубоко не вникало в сложившиеся трудности в полосе 65-й и 48-й армий. А в это время Модель силами 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и 4-й танковой дивизии готовился нанести встречные удары по 65-й армии, чтобы соединиться в районе Клещелей. Генерал Батов по телеграфу сообщил Рокоссовскому:

– Перехвачен радиопереговор. Противник готовит встречные контрудары из района Бельска и Высоколитовска на Клещели. Войска готовлю для отражения танков противника. Сил недостаточно. Боевые порядки разрежены. Резервов не имею.

Командующий фронтом приказал:

– Примите меры к удержанию занимаемых рубежей. Помощь будет оказана.

К полудню 23 июля северной и южной группировкам, наносившим контрудары, удалось соединиться. Батов доложил Рокоссовскому:

– Противник наносит встречный контрудар с двух направлений на Клещели. Штаб армии отведен в Гайновку. Сам с оперативной группой нахожусь и управляю боем на…

Генералу Батову не удалось закончить доклад: на наблюдательном пункте появились вражеские танки. Командарму и оперативной группе штаба армии удалось на автомобилях оторваться от противника и благополучно добраться до Гайновки, куда переехал штаб армии.

Рокоссовский, обеспокоенный внезапным прекращением переговоров, немедленно выслал в разведку эскадрилью истребителей. Однако они ничего не обнаружили. Вечером на командный пункт 65-й армии в Гайновку прибыли маршалы Жуков и Рокоссовский.

– Докладывай свое решение, – приказал Батову маршал Жуков.

– Силами двух подошедших батальонов армейского запасного полка и отдельных частей 18-го стрелкового корпуса при огневой поддержке дивизионов гвардейских минометов решил нанести удар на Клещели со стороны Гайновки. Одновременно 105-й стрелковый корпус наступает с юга.

– Решение правильное, да сил маловато, – признал Жуков. – А надо не только восстановить живую связь с корпусами, но обязательно вновь захватить плацдарм за Бугом. Поможем.

На помощь генералу Батову из 28-й армии спешно перебрасывались 53-й стрелковый корпус и 17-я танковая бригада Донского танкового корпуса, находившаяся на переформировании. Подход этих сил ожидался ночью. 24 июля части 53-го и 105-го стрелковых корпусов во взаимодействии с 17-й танковой бригадой разгромили противника под Клещелями и за два дня боев восстановили прежнее положение. К исходу дня 26 июля соединения 65-й и 28-й армий вышли к Западному Бугу, охватив брестскую группировку врага с севера и северо-запада. В это время 70-я армия генерал-полковника В. С. Попова форсировала Западный Буг южнее Бреста и обошла город с юго-запада. С востока к нему подходили соединения 61-й армии генерал-лейтенанта П. А. Белова. В течение 28 июля войска 28-й, 70-й армий и 9-й гвардейский стрелковый корпус 61-й армии заняли Брест и на следующий день в лесах западнее города завершили разгром до четырех дивизий противника. После этого 61-я и 70-я армии директивой № 220148 были выведены в резерв Ставки ВГК.

На левом крыле 1-го Белорусского фронта события развивались следующим образом. Утром 21 июля на командный пункт 8-й гвардейской армии прибыл маршал Рокоссовский. Оценив обстановку, он принял решение немедленно ввести в прорыв 2-ю танковую армию. Она получила задачу двигаться в направлении Люблин, Демблин, Прага (пригород Варшавы), с тем чтобы обойти группировку противника и отрезать ей путь на запад. Соединения танковой армии по трем наведенным мостам, а также вброд начали переправу на левый берег Западного Буга. Части 3-го танкового корпуса генерал-майора танковых войск Н. Д. Веденеева, пройдя за 13 часов 75 км, обошли Люблин с севера и завязали бои за его северо-западную и западную окраины. При этом 50-я танковая бригада полковника Р. А. Либермана, действовавшая в передовом отряде корпуса, с ходу ворвалась в центр города. Однако закрепиться не смогла и под нажимом превосходящих сил врага отошла на западную окраину Люблина.

Утром 23 июля, после 30-минутной артиллерийской подготовки, главные силы 2-й танковой армии начали штурм Люблина. При этом был применен маневр 3-го танкового корпуса на северо-запад. С юга город обошел 7-й гвардейский кавалерийский корпус. Удар с востока наносил 8-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта танковых войск А. Ф. Попова. На север в качестве заслона был выдвинут 16-й танковый корпус генерал-майора танковых войск И. В. Дубового. Несмотря на упорное сопротивление противника, к исходу дня значительная часть Люблина была освобождена, при этом взято в плен до 3 тыс. солдат и офицеров противника. В ходе штурма автоматной очередью был тяжело ранен командарм генерал С. И. Богданов. В командование 2-й танковой армией вступил начальник штаба армии генерал А. И. Радзиевский.

После освобождения Люблина маршал Рокоссовский приказал 2-й танковой армии овладеть районом Демблин, Пулавы и захватить переправы через р. Висла, а в последующем развивать успех в направлении Варшавы. Во второй половине дня 24 июля в сражение был введен второй эшелон армии – 16-й танковый корпус, который 25 июля при поддержке авиации 6-й воздушной армии и 3-го гвардейского авиационного корпуса дальнего действия штурмом овладел Демблином и вышел к Висле. Левее, овладев Пулавами, к реке вышел 3-й танковый корпус. Однако противник по приказу Моделя взорвал переправы через Вислу и в целях прикрытия подступов к Варшаве начал спешно перебрасывать свои резервы с западного берега реки в район Праги (предместье Варшавы). Учитывая создавшуюся обстановку, командующий фронтом повернул 2-ю танковую армию с запада на север. Ей предстояло, наступая вдоль шоссе в общем направлении Гарволин, Прага, овладеть предместьем польской столицы и захватить в этом районе переправу через Вислу.

Войска 2-й танковой армии, выполняя поставленную задачу, дважды самостоятельно прорывали вражескую оборону, поспешно занятую противником. Рубеж Сточек, Гарволин, на котором осели только передовые подразделения подходивших резервов противника, был прорван 27 июля с ходу на широком фронте (29 км) силами передовых отрядов и головных бригад танковых корпусов без артиллерийской подготовки и развертывания главных сил. Рубеж же Сенница, Карчев (на ближних подступах к Варшаве), занятый главными силами резервов врага, прорвать с ходу не удалось. Поэтому пришлось в течение 10 часов провести подготовку атаки. Прорыв этого рубежа осуществлялся танковыми корпусами на трех самостоятельных участках, что привело к дроблению противостоящих сил противника и уничтожению их по частям.

Конно-механизированная группа генерала В. В. Крюкова (2-й гвардейский кавалерийский, 11-й танковый корпуса), развивая наступление на северо-запад, 23 июля овладела городами Парчев и Радзынь. В ночь на 25 июля она завязала бой за Седлец (Седльце). После упорных боев город 31 июля был занят совместными усилиями конно-механизированной группы и 165-й стрелковой дивизии 47-й армии. Основные силы этой армии 27 июля вышли на рубеж Мендзыжец, Лукув, 8-я гвардейская армия – западнее Лукува, Демблина, а передовые части 69-й армии подходили к Висле. 28 июля на стыке 8-й гвардейской и 69-й армий была введена в сражение польская 1-я армия, которая также подходила к Висле в районе Демблина и приняла от 2-й танковой армии ее участок. Соединения 2-й танковой армии, повернув на северо-запад, продолжали наступление вдоль правого берега Вислы к Варшаве.

К исходу 28 июля основные силы 1-го Белорусского фронта, встретив упорное сопротивление усиленной резервами немецкой 2-й армии на рубеже южнее Лосице, Седльце, Гарволин, вынуждены были развернуться фронтом на север. В тот же день Ставка ВГК директивой № 220162 поставила маршалу Рокоссовскому следующую задачу:

«1. После овладения районом Брест, Седлец правым крылом фронта развивать наступление в общем направлении на Варшаву с задачей не позже 5–8 августа овладеть Прагой и захватить плацдарм на западном берегу р. Нарев в районе Пултуск, Сероцк. Левым крылом фронта захватить плацдарм на западном берегу р. Висла в районе Демблин, Зволень, Солец. Захваченные плацдармы использовать для удара в северо-западном направлении с тем, чтобы свернуть оборону противника по р. Нарев и р. Висла и тем самым обеспечить форсирование р. Нарев левому крылу 2-го Белорусского фронта и р. Висла центральным армиям своего фронта. В дальнейшем иметь в виду наступать в общем направлении на Торн и Лодзь… »

Ставка ВГК, стремясь активизировать наступательный порыв войск 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов, 29 июля направила им директиву № 220166, в которой говорилось:

«Приказ Ставки о форсировании р. Висла и захвате плацдармов названными в приказе армиями нельзя понимать так, что другие армии должны сидеть сложа руки и не пытаться форсировать Вислу. Командование фронта обязано максимально обеспечить переправочными средствами те армии, в полосе которых Висла должна быть форсирована согласно приказу Ставки. Однако и другие армии при наличии возможности также должны форсировать р. Висла. Придавая большое значение делу форсирования Вислы, Ставка обязывает вас довести до сведения всех командармов вашего фронта, что бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании Вислы, получат специальные награды орденами вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза » .

Одновременно Сталин возложил на маршала Жукова не только координацию, но и руководство операциями, проводимыми войсками 1-го Украинского, 1-го и 2-го Белорусских фронтов.

В директиве № 220162 Ставки ВГК задача на овладение Варшавой не ставилась, так как в ее распоряжении не имелось крупных резервов, которые она могла бы выделить в распоряжение маршала Рокоссовского. В этот период советские войска вели упорные бои с противником в Прибалтике и Восточной Пруссии. Войска 1-го Украинского фронта, только что освободившие Львов, пытались захватить плацдарм за Вислой в районе Сандомира.

Войска 1-го Белорусского фронта продолжали развивать успешное наступление. Соединения 2-й танковой армии, действовавшие на варшавском направлении, 30 июля вышли на подступы к Праге. Однако Модель своевременно предпринял контрмеры: к вечеру 31 июля перед 2-й танковой армией появились спешно переброшенные с других участков фронта 19-я танковая дивизия, танковые дивизии СС «Мертвая голова», «Викинг», парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» и ряд пехотных соединений 2-й армии. Одновременно активизировала свою деятельность вражеская авиация.

Утром 1 августа ударная группировка Моделя, находившаяся под защитой мощных инженерных сооружений на подступах к Праге, нанесла контрудар по соединениям 2-й танковой армии. В результате они оказались в тяжелом положении. К тому же армия, преодолев за десять дней более 300 км, испытывала острый недостаток в горючем и боеприпасах. Тылы отстали и не могли обеспечить своевременный подвоз всего необходимого для продолжения наступления. Танковые корпуса отражали до 10–12 атак в сутки. 2 августа частям 19-й танковой дивизии противника удалось вклиниться на стыке 3-го и 8-го гвардейского танковых корпусов. Командующий армией генерал Радзиевский принял решение нанести контрудар во фланг и в тыл прорвавшимся частям врага. В 10 часов, после мощного огневого налета реактивной артиллерии, соединения и части армии нанесли удар по правому флангу 19-й танковой дивизии. В результате прорвавшийся противник был отрезан от остальных сил и к 12 часам уничтожен. Между танковыми корпусами армии была восстановлена тесная локтевая связь, а вклинение вражеских войск в оборону ликвидировано.

В то время как 2-я танковая армия вела тяжелые бои, войска польской 1-й армии попытались 31 июля форсировать Вислу, но не смогли этого сделать. Более успешно действовала 8-я гвардейская армия генерала В. И. Чуйкова. Около 12 часов 31 июля маршал Рокоссовский вызвал командарма к ВЧ и сказал:

– Вам необходимо подготовиться, чтобы дня через три начать форсирование Вислы на участке Мацеевице, Стенжица с целью захвата плацдарма. План форсирования желательно получить кратко шифром к 14 часам 1 августа.

– Задача мне понятна, – ответил Василий Иванович, – но форсировать прошу разрешить на участке устье реки Вильга, Подвебже, чтобы на флангах плацдарма были реки Пилица и Радомка. Форсирование могу начать не через три дня, а завтра с утра, так как вся подготовительная работа у нас проведена. Чем скорее начнем, тем больше гарантий на успех.

– У вас мало артиллерии и переправочных средств. Фронт может вам кое-что подбросить не ранее как через три дня. Ставка Верховного Главнокомандования придает большое значение форсированию Вислы и требует от нас максимально обеспечить выполнение этой сложной задачи.

– Мне это понятно. Но я рассчитываю прежде всего на внезапность. Что касается средств усиления, то при внезапности, думаю, обойдусь тем, что имею. Прошу разрешить начать завтра с утра.

– Хорошо, я согласен, – сказал Рокоссовский. – Но продумайте, взвесьте все еще раз и доложите окончательно ваш краткий план. Доведите до сведения командиров всех степеней, что бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании Вислы, будут представлены к наградам вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза.

– Будет сделано! Начинаю завтра утром. Краткий план доложу немедленно.

После окончания разговора генерал Чуйков вместе с начальником штаба армии быстро набросал план действий, который был направлен в штаб фронта. С 5 до 8 часов утра намечалось осуществить пристрелку и разведку боем батальонами от каждой дивизии. При удачных действиях разведка должна была перерасти в наступление. В случае если разведка боем не достигнет своей цели, планировалось установить часовую паузу для уточнения целей и увязки взаимодействия. В ходе разведки боем штурмовой авиации предстояло наносить удары по переднему краю обороны противника. В 9 часов начиналась артиллерийская подготовка атаки и переправа через Вислу всех сил армии.

«Не было ли в повторении приема с разведкой боем, перерастающей в наступление главных сил, опасного для нас шаблона? – задавал себе впоследствии вопрос В. И. Чуйков. – Мог ли на этот раз противник предугадать наши действия? Я с достаточной серьезностью относился к немецкому командованию и понимал, что оно могло разгадать этот прием. Ну и что же? Если этот прием и разгадан, то что-либо предпринять против его применения нелегко. Есть такого рода тактические приемы, которые действуют безотказно. Предположим, противник разгадал, что наша разведка боем должна перерасти в общее наступление. Что он может сделать? У нас преимущество во всех видах вооружения… Разведывательные отряды пошли в атаку. Что он предпримет? Оставит первые траншеи и отойдет. Прекрасно. С малой затратой артиллерийских снарядов мы занимаем его первые траншеи и тут же усиливаем разведотряды главными силами армии. С малыми потерями мы ломаем его первую позицию обороны. Противник принимает бой с нашими разведотрядами. Это нам и нужно. Он в траншеях первой позиции. Мы его подвергаем артиллерийской обработке, мы его прихватываем на месте и наносим по нему удар молота – удар всеми нашими силами. Опять его позиции сбиты… Нет, не имело смысла отказываться и на этот раз от этого приема. Именно здесь, на берегах Вислы, наши бойцы его назвали разведывательным эшелоном » .

Интуиция и опыт не подвели генерала Чуйкова. Его войска с утра 1 августа приступили к форсированию Вислы в районе Магнушева, а к исходу дня захватили на западном берегу реки плацдарм шириной в 15 км и глубиной до 10. К 4 августа вся 8-я гвардейская армия была уже на плацдарме, вплоть до танков и тяжелой артиллерии.

В результате Люблин-Брестской операции было завершено освобождение юго-западных областей Белоруссии и восточных районов Польши. В ходе операции войска 1-го Белорусского фронта продвинулись на 260 км, форсировали с ходу Вислу, захватили плацдармы на ее западном берегу, создав благоприятные условия для последующего наступления на варшавско-берлинском направлении. В этой операции маршал Рокоссовский снова продемонстрировал высокие полководческие качества. Особенностями операции являлись: ведение наступления группировками войск фронта на удаленных друг от друга направлениях, одна из них переходила в наступление из заблаговременно подготовленного исходного района, а другая – с ходу, после завершения предыдущей операции; непрерывное оперативное взаимодействие между войсками правого и левого крыльев фронта; решительное массирование сил и средств на направлениях главных ударов фронта и армий; широкое маневрирование подвижными войсками; применение различных способов разгрома вражеских группировок: брестской – путем окружения и последующего уничтожения; люблинской – нанесением глубоких рассекающих ударов; форсирование с ходу крупных водных преград с захватом и расширением плацдармов.

Окончание Люблин-Брестской операции совпало с началом восстания в Варшаве. Командование Армии Крайовы с этой целью разработало план под условным названием «Буря». Он был одобрен премьер-министром польского эмигрантского правительства С. Миколайчиком. Согласно плану в момент вступления Красной Армии на территорию Польши, – а под ней понималась Польша в границах на 1 сентября 1939 г., в том числе Западные Украина и Белоруссия, – отряды Армии Крайовы должны были выступить против арьергардов немецких войск и содействовать переходу политической власти на освобожденной территории в руки вышедших из подполья сторонников эмигрантского правительства.

«Когда армии Рокоссовского, казалось, неудержимо продвигались к польской столице, – пишет К. Типпельскирх, – польское подпольное движение сочло, что час восстания пробил. Не обошлось, конечно, и без подстрекательства со стороны англичан. Ведь призывать к восстанию население столиц, освобождение которых приближалось, стало со времени освобождения Рима и позднее Парижа их обычаем. Восстание вспыхнуло 1 августа, когда сила русского удара уже иссякла и русские отказались от намерения овладеть польской столицей с хода. Вследствие этого польские повстанцы оказались предоставленными самим себе » .

Еще накануне вступления Красной Армии на территорию Польши военный совет польской 1-й армии обратился к соотечественникам с призывом помогать «советским войскам уничтожать немецкие вооруженные силы», подниматься на борьбу с оружием в руках и готовиться к восстанию». Аналогичные призывы исходили и от командования Армии Людовой. Ясно было, что схватка за власть в освобожденной Польше между прозападными и просоветски ориентированными силами неминуема.

21 июля, в день создания ПКНО, генерал Т. Бур-Комаровский доложил по радио эмигрантскому правительству: «Я отдал приказ о состоянии готовности к восстанию с часу ночи 25 июля» . Правительство Миколайчика сообщило 25 июля своему политическому представителю в Варшаве и командованию АК, что они самостоятельно могут принять решение о начале восстания. В это время Миколайчик находился в Москве, где состоялась его беседа с В. М. Молотовым. Польский премьер, подчеркнув, что сам он представляет силы, желающие сотрудничать с СССР и «иметь за собой почти все население Польши», заявил, что все польские вооруженные силы получили приказ вести борьбу совместно с советскими вооруженными силами. Молотов, в свою очередь, заметил, что у него есть сведения «не совсем такого характера». Миколайчик сообщил, что «польское правительство обдумывало план генерального восстания в Варшаве и хотело бы просить советское правительство о бомбардировках аэродромов около Варшавы». Он также сказал, что план предложен правительству Великобритании с просьбой передать его советскому правительству .

Таким образом, между польским эмигрантским правительством и правительством СССР не удалось достигнуть какого-либо взаимопонимания по вопросу о предстоящем восстании в Варшаве. Отношение польского эмигрантского правительства и командования Армии Крайовой к военному сотрудничеству с Советским Союзом было сформулировано еще в мае 1944 г. Оно заключалось в следующем:

«Разница в наших отношениях к немцам и Советам заключается в том, что, не имея достаточно сил для борьбы на два фронта, должны мы соединиться с одним врагом для победы над вторым… При определенных условиях мы готовы к сотрудничеству с Россией в военных действиях, но отмежевываемся от нее политически » .

Свое отношение к Армии Крайовой Ставка ВГК выразила в директиве № 220169, направленной 31 июля командующим войсками 1-го Украинского, 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов, Главнокомандующему Вооруженных Сил Польши и командующему польской 1-й армией. Учитывая, что территория Польши восточнее Вислы в большей своей части освобождена от немецких захватчиков, требовалось «вооруженные отряды Армии Крайовой, подчиненные Польскому комитету национального освобождения, желающие продолжать борьбу с немецкими захватчиками, направлять в распоряжение командующего 1-й Польской армией (Берлинга) для того, чтобы влить их в ряды регулярной польской армии». Те отряды, в которых имелись «немецкие агенты», следовало немедленно разоружать, офицерский состав отрядов интернировать, а рядовой и младший начсостав направлять в отдельные запасные батальоны 1-й Польской армии .

К. К. Рокоссовский в своих мемуарах следующим образом характеризовал Армию Крайову:

«От первой же встречи с представителями этой организации у нас остался неприятный осадок. Получив данные, что в лесах севернее Люблина находится польское соединение, именующее себя 7-й дивизией АК, мы решили послать туда для связи нескольких штабных командиров. Встреча состоялась. Офицеры-аковцы, носившие польскую форму, держались надменно, отвергли предложение о взаимодействии в боях против немецко-фашистских войск, заявили, что АК подчиняется только распоряжениям польского лондонского правительства и его уполномоченных… Они так определили отношение к нам: «Против Красной Армии оружие применять не будем, но и никаких контактов иметь не хотим » .

«Это известие сильно нас встревожило, – вспоминал Рокоссовский. – Штаб фронта немедленно занялся сбором сведений и уточнением масштаба восстания и его характера. Все произошло настолько неожиданно, что мы терялись в догадках и вначале думали: не немцы ли распространяют эти слухи, а если так, то с какой целью? Ведь, откровенно говоря, самым неудачным временем для начала восстания было именно то, в какое оно началось. Как будто руководители восстания нарочно выбрали время, чтобы потерпеть поражение… Вот такие мысли невольно лезли в голову. В это время 48-я и 65-я армии вели бои в ста с лишним километрах восточнее и северо-восточнее Варшавы (наше правое крыло было ослаблено уходом в резерв Ставки двух армий, а предстояло еще, разгромив сильного противника, выйти к Нареву и овладеть плацдармами на его западном берегу). 70-я армия только что овладела Брестом и очищала район от остатков окруженных там немецких войск. 47-я армия вела бои в районе Седлеца фронтом на север. 2-я танковая армия, ввязавшись в бой на подступах к Праге (предместье Варшавы на восточном берегу Вислы), отражала контратаки танковых соединений противника. 1-я польская армия, 8-я гвардейская и 69-я форсировали Вислу южнее Варшавы у Магнушева и Пулавы, захватили и стали расширять плацдармы на ее западном берегу – в этом состояла основная задача войск левого крыла, они могли и обязаны были ее выполнить. Вот таким было положение войск нашего фронта в момент, когда в столице Польши вспыхнуло восстание » .

Командование Армии Крайовой, начав восстание, плохо подготовило его в военно-техническом отношении. Против гарнизона немецких войск численностью 16 тыс. человек, вооруженных артиллерией, танками и авиацией, выступило 25–35 тыс. повстанцев, из которых лишь 10 % были оснащены легким стрелковым оружием, боеприпасов же имелось не более чем на два-три дня. Обстановка в Варшаве складывалась не в пользу повстанцев. Многие подпольные организации не были оповещены о сроках начала восстания и потому вступили в борьбу разрозненно. В первый день сражалось не более 40 % боевых сил. Они не смогли захватить ключевые объекты столицы: вокзалы, мосты, почтовые отделения, командные пункты.

Однако когда восстание началось, в нем приняло участие и население Варшавы. На улицах города возводились баррикады. Руководство Польской Рабочей партии и командование Армии Людовой приняли 3 августа решение примкнуть к восстанию, хотя признавали его цели реакционными. В первые дни удалось освободить ряд районов города. Но затем положение с каждым днем ухудшалось. Не хватало боеприпасов, медикаментов, продовольствия, воды. Повстанцы несли большие потери. Противник же, быстро наращивая силы, стал теснить патриотов. Им пришлось оставить большую часть освобожденных районов города. Теперь они удерживали лишь центр Варшавы.

Правительство Советского Союза, несмотря на заверения Миколайчика, не получило до начала восстания от английского правительства сведения об этом. И это несмотря на то, что правительство Великобритании располагало такой информацией. Только 2 августа в Генеральный штаб Красной Армии поступило сообщение о том, что в Варшаве 1 августа в 17 часов начались бои, поляки просят прислать им необходимые боеприпасы и противотанковое оружие, а также оказать помощь «немедленной атакой извне» .

Эта информация 3 августа была направлена Молотову. Сталин принял представителей польского эмигрантского правительства во главе с Миколайчиком. В протоколе этой встречи, опубликованном в Польше, отмечалось, что польский премьер говорил об освобождении Варшавы «со дня на день», об успехах подпольной армии в борьбе с немецкими войсками и о необходимости помощи извне в форме поставок оружия. Сталин выразил сомнение относительно действий Армии Крайовы, заявив, что в современной войне армия без артиллерии, танков и авиации, даже без достаточного количества легкого стрелкового оружия не имеет никакого значения и он не представляет, как Армия Крайова может изгнать противника из Варшавы. Сталин добавил также, что не допустит акций АК за линией фронта, в тылу Красной Армии, а также заявлений о новой оккупации Польши.

Б. В. Соколов в книге «Рокоссовский», излагая результаты этой встречи, отмечал, что «в этот момент Иосиф Виссарионович твердо решил: Красная Армия варшавским повстанцам помогать не будет» . Это утверждение, на наш взгляд, не имеет под собой какой-либо основы. Для того чтобы ответить на вопрос, могли ли войска 1-го Белорусского фронта оказать помощь восставшим варшавянам, необходимо посмотреть на то, в каком же состоянии они находились.

Рокоссовский нисколько не сгущал краски в своих мемуарах. Модель не оставлял попыток ударами во фланг и в тыл разгромить соединения 1-го Белорусского фронта, форсировавшие Вислу южнее польской столицы. 3 августа противник нанес сильный удар по правому флангу 2-й танковой армии. В результате между частями 2-й танковой армии и контрударной группировкой противника завязалось встречное сражение. В оперативной сводке № 217 (1255) Генерального штаба Красной Армии отмечалось:

«…8. 1-й Белорусский фронт.

Противник на правом крыле фронта, отойдя на заранее подготовленный рубеж, организованным огнем и частными контратаками оказывал ожесточенное сопротивление наступавшим нашим войскам. Одновременно, продолжая усиливать варшавскую группировку частями танковой дивизии СС «Мертвая голова», танковой дивизии СС «Викинг», 19-й танковой дивизии и танковой дивизии «Герман Геринг», перешел в контрнаступление против частей 2-й танковой армии , стремясь отбросить их в юго-восточном направлении. На левом крыле противник оказывал упорное огневое сопротивление наступавшим частям фронта и контратаками пытался отбросить переправившиеся наши части на восточный берег р. Висла » .

Войска Моделя, опиравшиеся на сильный Варшавский укрепленный район, оказались в более выигрышном положении. Однако благодаря своевременному вводу в бой резервов 2-й танковой армии, героизму и выдержке воинов-танкистов все попытки врага отбросить части армии с занимаемых позиций были отражены. Находясь в отрыве от основных сил фронта на 20–30 км, она самостоятельно вела оборону в течение трех суток при недостаточном авиационном прикрытии – всего один истребительный авиационный полк 6-й воздушной армии. Об ожесточенности боев можно судить по тем потерям, которые понесли соединения армии – 284 танка и САУ, из них 40 % безвозвратно . С подходом соединений 47-й армии 2-я танковая армия была выведена в резерв фронта.

В последующем в оперативных сводках Генштаба Красной Армии в разделе, посвященном 1-му Белорусскому фронту, встречаем одно и то же: войска «отражали атаки противника вост. г. Варшава», «отражая контратаки противника, на отдельных участках вели бои за улучшение занимаемых позиций», «отбивали танковые атаки противника на западном берегу р. Висла»…

В сложившейся ситуации, по свидетельству Рокоссовского, его войска уже не могли рассчитывать на успех.

«На этом отрезке фронта сложилось весьма неприглядное положение, – пишет Константин Константинович, – войска двух армий, развернувшись фронтом на север, вытянулись в нитку, введя в бой все свои резервы; не оставалось ничего и во фронтовом резерве » .

Рассчитывать на помощь других фронтов также не приходилось: правый сосед 1-го Белорусского – 2-й Белорусский фронт несколько отстал. Единственным выходом было бы – ускорить продвижение от Бреста 70-й армии и скорее вытянуть войска, застрявшие в Беловежской Пуще. Но 65-я армия, быстро преодолев ее лесные массивы, не встречая особого сопротивления противника и вырвавшись вперед, была атакована частями двух танковых дивизий. Они врезались в центр армии, разъединили ее войска на несколько групп, лишив командующего на некоторое время связи с большинством соединений. В конце концов советские и немецкие части перемешались, так что трудно было разобрать, где кто. Бой принял очаговый характер. Рокоссовский, ожидавший, что 65-я армия окажет помощь сражавшимся под Варшавой 2-й танковой и 47-й армиям, наоборот, вынужден был послать ей на выручку стрелковый корпус и танковую бригаду. Благодаря их помощи армии удалось относительно успешно выбраться из этой неприятной ситуации. Наступление войск 1-го Белорусского фронта в районе Варшавы постепенно затихло.

С мнением Рокоссовского, изложенным в его мемуарах, мы уже познакомились. А теперь посмотрим, что он и Жуков докладывали 6 августа Сталину:

«1. Сильная группировка противника действует на участке Соколув, Подляски, Огрудек (10 км сев. Калушин), п. Станисланув, Воломин, Прага.

2. Для разгрома этой группировки противника у нас оказалось недостаточно сил».

Жуков и Рокоссовский просили разрешить им воспользоваться последней возможностью – ввести в сражение только что выделенную в резерв 70-ю армию, состоявшую из четырех дивизий, и дать на подготовку операции три дня. В докладе подчеркивалось:

«Раньше 10 августа перейти в наступление не представляется возможным в связи с тем, что до этого времени мы не успеваем подвезти минимально необходимого количества боеприпасов».

Как мы видим, воспоминания Рокоссовского и доклад Сталину по содержанию не отличались друг от друга.

Модель поспешил отрапортовать Гитлеру, что важный рубеж удержан. Несмотря на то что войска группы армий «Центр» понесли тяжелое поражение, Модель не только сохранил, но и приумножил доверие к себе фюрера. 17 августа Модель получил бриллианты к Рыцарскому кресту, став одним из немногих обладателей высшего знака отличия. Одновременно «пожарный фюрера» получил новое назначение – главнокомандующим группами армий «Запад» и «Б». Моделю, этому «хитрому лису», снова удалось уйти от Рокоссовского и избежать полного разгрома.

Представитель Ставки ВГК маршал Жуков и командующий 1-м Белорусским фронтом не хотели смириться с тем, что Варшава по-прежнему находится в руках врага. 8 августа они представили Сталину предложения по плану операции, которую предполагалось начать 25 августа всеми силами фронта с целью занятия Варшавы. Эти предложения базировались на точном расчете времени, в течение которого необходимо было осуществить следующие подготовительные мероприятия: с 10 по 20 августа провести операцию армиями правого и левого крыльев 1-го Белорусского фронта; перегруппировку войск, подвоз горюче-смазочных материалов и боеприпасов, пополнение частей .

9 августа Сталин снова принял Миколайчика, который просил немедленно помочь восставшей Варшаве оружием, прежде всего гранатами, стрелковым оружием и боеприпасами. На это Сталин ответил:

– Все эти действия в Варшаве кажутся нереальными. Могло бы быть иначе, если бы наши войска подходили к Варшаве, но, к сожалению, этого не произошло. Я рассчитывал, что мы войдем в Варшаву 6 августа, но нам это не удалось.

Указав на сильное сопротивление противника, которое встретили советские войска в боях за Прагу, Сталин сказал:

– У меня нет сомнений, что мы преодолеем и эти трудности, но для этих целей мы должны перегруппировать наши силы и ввести артиллерию. Все это требует времени.

Сталин выразил сомнение относительно эффективности помощи повстанцам с воздуха, поскольку таким образом можно доставлять лишь определенное количество винтовок и пулеметов, но не артиллерию, и сделать это в городе с опасной концентрацией немецких сил – чрезвычайно трудная задача. Однако, добавил он, «мы должны попытаться, мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы помочь Варшаве».

Ввод в сражение уставших и обескровленных дивизий 70-й армии положения не изменил. Варшава была рядом, но прорваться к ней не удавалось, каждый шаг стоил огромного труда.

12 августа генерал Бур-Комаровский, уже не раз обращавшийся к эмигрантскому правительству с просьбой об оказания помощи, снова просит срочно прислать оружие, боеприпасы и высадить десант в Варшаве. Но помощь поступала мизерная. Англичане отказались послать в Варшаву парашютный десант, но согласились организовать помощь с воздуха. Авиация Великобритании, действуя с аэродромов Италии, в ночь на 4, 8 и 12 августа доставила повстанцам 86 т грузов, в основном оружие и продовольствие. 14 августа союзники поставили перед советским руководством вопрос о челночных полетах американских бомбардировщиков из Бари (Италия) на советские базы, чтобы оказывать более эффективную помощь повстанцам путем сбрасывания необходимых им грузов. Ответ советских руководителей, упрекавших союзников в том, что они своевременно не поставили их в известность о готовившемся восстании, был отрицательным. 16 августа Сталин сообщил премьер-министру Великобритании Черчиллю:

«После беседы с Миколайчиком я распорядился, чтобы командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы… В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную, ужасную авантюру, стоящую населению больших жертв » .

Исходя из этого, писал Сталин, советское командование пришло к выводу о необходимости отмежевания от нее.

20 августа президент США Ф. Рузвельт и У. Черчилль обратились с посланием к И. В. Сталину. Нужно сделать все, полагали они, чтобы спасти как можно больше патриотов, находящихся в Варшаве. В своем ответе от 22 августа Сталин заявил, что «рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна» и что восстание, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, с военной точки зрения не выгодно ни Красной Армии, ни полякам. Сталин сообщал, что советские войска делают все возможное, чтобы сломить контратаки противника и предпринять «новое широкое наступление под Варшавой» .

Об этом говорил и маршал Рокоссовский 26 августа корреспонденту английской газеты «Санди таймс» и радиокомпании Би-би-си А. Верту.

– Я не могу входить в детали, – говорил Константин Константинович. – Скажу вам только следующее. После нескольких недель тяжелых боев в Белоруссии и в Восточной Польше мы в конечном счете подошли примерно 1 августа к окраинам Праги. В этот момент немцы бросили в бой четыре танковые дивизии, и мы были оттеснены назад.

– Как далеко назад?

– Не могу вам точно сказать, но, скажем, километров на сто.

– И вы все еще продолжаете отступать?

– Нет, теперь мы наступаем, но медленно.

– Думали ли вы 1 августа (как дал понять в тот день корреспондент «Правды»), что сможете уже через несколько дней овладеть Варшавой?

– Если бы немцы не бросили в бой всех этих танков, мы смогли бы взять Варшаву, хотя и не лобовой атакой, но шансов на это никогда не было больше 50 из 100. Не исключена была возможность немецкой контратаки в районе Праги, хотя теперь нам известно, что до прибытия этих четырех танковых дивизий немцы в Варшаве впали в панику и в большой спешке начали собирать чемоданы.

– Было ли Варшавское восстание оправданным в таких обстоятельствах?

– Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами.

– Но ведь была передача Московского радио, призывавшая их к восстанию?

– Ну, это были обычные разговоры. Подобные же призывы к восстанию передавались радиостанцией «Свит» Армии Крайовой, а также польской редакцией Би-би-си – так мне по крайней мере говорили, сам я не слышал. Будем рассуждать серьезно. Вооруженное восстание в таком месте, как Варшава, могло бы оказаться успешным только в том случае, если бы оно было тщательно скоординировано с действиями Красной Армии. Правильный выбор времени являлся здесь делом огромнейшей важности. Варшавские повстанцы были плохо вооружены, и восстание имело бы смысл только в том случае, если бы мы были уже готовы вступить в Варшаву. Подобной готовности у нас не было ни на одном из этапов боев за Варшаву, и я признаю, что некоторые советские корреспонденты проявили 1 августа излишний оптимизм. Нас теснили, и мы даже при самых благоприятных обстоятельствах не смогли бы овладеть Варшавой раньше середины августа. Но обстоятельства не сложились удачно, они были неблагоприятны для нас. На войне такие вещи случаются. Нечто подобное произошло в марте 1943 года под Харьковом и прошлой зимой под Житомиром.

– Есть ли у вас шансы на то, что в ближайшие несколько недель вы сможете взять Прагу?

– Это не предмет для обсуждения. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что мы будем стараться овладеть и Прагой, и Варшавой, но это будет нелегко.

– Но у вас есть плацдармы к югу от Варшавы.

– Да, однако немцы из кожи вон лезут, чтобы ликвидировать их. Нам очень трудно их удерживать, и мы теряем много людей. Учтите, что у нас за плечами более двух месяцев непрерывных боев. Мы освободили всю Белоруссию и почти четвертую часть Польши, но ведь и Красная Армия может временами уставать. Наши потери были очень велики.

– А вы не можете оказать варшавским повстанцам помощь с воздуха?

– Мы пытаемся это делать, но, по правде говоря, пользы от этого мало. Повстанцы закрепились только в отдельных точках Варшавы, и большинство грузов попадает к немцам.

– Почему же вы не можете разрешить английским и американским самолетам приземляться в тылу у русских войск, после того как они сбросят свои грузы в Варшаве? Ваш отказ вызвал в Англии и Америке страшный шум…

– Военная обстановка на участке к востоку от Вислы гораздо сложнее, чем вы себе представляете. И мы не хотим, чтобы именно сейчас там вдобавок ко всему находились еще и английские и американские самолеты. Думаю, что через пару недель мы сами сможем снабжать Варшаву с помощью наших низколетящих самолетов, если повстанцы будут располагать сколько-нибудь различимым с воздуха участком территории в городе. Но сбрасывание грузов в Варшаве с большой высоты, как это делают самолеты союзников, практически совершенно бесполезно.

– Не производит ли происходящая в Варшаве кровавая бойня и сопутствующие ей разрушения деморализующего воздействия на местное польское население?

– Конечно, производит. Но командование Армии Крайовой совершило страшную ошибку. Мы, Красная Армия, ведем военные действия в Польше, мы та сила, которая в течение ближайших месяцев освободит всю Польшу, а Бур-Комаровский вместе со своими приспешниками ввалился сюда, как рыжий в цирке – как тот клоун, что появляется на арене в самый неподходящий момент и оказывается завернутым в ковер… Если бы здесь речь шла всего-навсего о клоунаде, это не имело бы никакого значения, но речь идет о политической авантюре, и авантюра эта будет стоить Польше сотни тысяч жизней. Это ужасающая трагедия, и сейчас всю вину за нее пытаются переложить на нас. Мне больно думать о тысячах и тысячах людей, погибших в нашей борьбе за освобождение Польши. Неужели же вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма.

Беседа маршала Рокоссовского с английским корреспондентом, как отмечалось, состоялась 26 августа, а через три дня завершилась Белорусская стратегическая наступательная операция. В ходе операции войска 1-го Прибалтийского, 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов разгромили группу армий «Центр», нанесли поражение группам армий «Север» и «Северная Украина». 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены, а 50 дивизий лишились более половины своего состава, уничтожено около 2000 самолетов противника. Потери врага составили около 409, 4 тыс. солдат и офицеров, в том числе 255, 4 тыс. безвозвратно. В плен попало более 200 тыс. человек .

Генерал Г. Гудериан, оценивая итоги наступления советских войск, писал:

«Этим ударом в крайне тяжелое положение была поставлена не только группа армий «Центр», но и группа армий «Север »» .

Победа в операции «Багратион» досталась дорогой ценой. Потери советских войск составили: безвозвратные – 178 507 человек, санитарные – 587 308 человек, в боевой технике и оружии – 2957 танков и САУ, 2447 орудий и минометов, 822 боевых самолета и 183,5 тыс. единиц стрелкового оружия . Больше всего потерь (безвозвратных и санитарных) было на 1-м Белорусском фронте – 281,4 тыс. человек. Это было вызвано упорным сопротивлением противника, мощью его обороны, трудностями форсирования водных преград, не всегда эффективной артиллерийской и авиационной подготовкой, недостаточно тесным взаимодействием наземных войск с авиацией, слабой подготовкой вновь призванного пополнения.

В то же время в ходе операции «Багратион» маршал Рокоссовский приобрел значительный опыт организации окружения и уничтожения крупных группировок противника в короткие сроки и в самых различных условиях обстановки. В целом успешно были решены проблемы прорыва мощной вражеской обороны, быстрого развития успеха в оперативной глубине за счет умелого использования танковых объединений и соединений. Генерал армии П. И. Батов, оценивая вклад К. К. Рокоссовского в достижение цели операции «Багратион», писал:

«Думаю, что не ошибусь, назвав Белорусскую операцию одним из самых замечательных достижений в блестящей полководческой деятельности К. К. Рокоссовского. Однако сам он, будучи человеком весьма скромным, никогда и нигде не подчеркивал своих личных заслуг в этой операции » .

После завершения операции «Багратион» Ставка ВГК 29 августа поставила войскам 1-го Белорусского фронта следующую задачу:

«Левому крылу войск фронта с получением настоящей директивы перейти к жесткой обороне. Правым крылом продолжать наступление с задачей к 4–5.09 выйти на р. Нарев до устья и захватить плацдармы на западном берегу реки в районе Пултуск, Сероцк, после чего также перейти к жесткой обороне. Особое внимание уделить обороне на направлениях: Ружан, Острув Мазовецки, Чижев; Пултуск, Вышкув, Венгров; Варшава, Минск Мазовецкий, Демблин, Лукув; Радом, Люблин и удержанию плацдармов на западном берегу рек Висла и Нарев » .

Ставка ВГК требовала создать глубоко эшелонированную оборону, оборудовать не менее трех оборонительных рубежей общей глубиной 30–40 км, имея на основных направлениях сильные корпусные, армейские и фронтовые резервы.

Представитель Ставки ВГК маршал Жуков и командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Рокоссовский планировали, как мы помним, начать 25 августа наступление с целью занятия Варшавы. Однако к этому времени не удалось завершить все подготовительные мероприятия. В начале сентября Рокоссовский получил сведения разведки о том, что немецкие танковые части, находившиеся до этого под Прагой, атакуют плацдармы на Висле, южнее Варшавы. Значит, решил Константин Константинович, враг не ожидает наступления на Варшаву, раз ослабил свою группировку там. Немедленно об этом было доложено Сталину, и тот отдал соответствующий приказ.

В мемуарах генерал-полковника М. Х. Калашника «Испытание огнем» подробно рассказывается, как готовилось наступление на Варшаву, чем мы и воспользуемся.

4 сентября маршал К. К. Рокоссовский прибыл в штаб 47-й армии. Он провел совещание, на котором присутствовали командующий армией генерал Н. И. Гусев, начальник штаба армии, члены Военного совета, командующие родами войск, некоторые начальники отделов штаба. Рокоссовский ознакомил присутствующих с приказом на наступление. Войскам армии предстояло нанести главный удар и во взаимодействии с соседями, соединениями 70-й армии и польской 1-й армии, прорвать оборону противника, взломать варшавский оборонительный обвод противника, выйти к Висле, овладеть крепостью и городом Прага. Из резерва фронта 47-й армии выделялись дополнительные войска, главным образом артиллерийские и танковые части, подразделения реактивных минометов. На подготовку операции отводилось пять суток.

Подойдя к висевшей на стене карте, Рокоссовский обвел указкой полосу наступления и ровным, спокойным голосом сказал:

– Задача армии не из легких. Оборона противника на подступах к Праге глубоко эшелонирована. Он на весь мир кричит, что Прага – неприступная крепость. И хотя мы уже привыкли брать «неприступные» укрепления врага, на этот раз перед нами серьезнейшее препятствие. Сил и средств у 47-й армии, с учетом выделяемых ей дополнительных войск, вполне достаточно, чтобы они успешно выполнили боевую задачу, быстро и организованно провели операцию. Тем не менее потребуются большое искусство, образцовая слаженность и умелое взаимодействие между всеми родами войск, чтобы сломить сопротивление противника. Ни в коем случае не следует ориентировать людей на легкую победу, одновременно необходимо сделать все возможное, чтобы избежать лишних, неоправданных потерь, как в живой силе, так и в технике.

Особое внимание Константин Константинович обратил на необходимость соблюдать скрытность подготовки к прорыву вражеской обороны.

– Внезапность, неожиданность мощного удара – половина победы, – сказал он. – Об этом не следует забывать ни на минуту. Важно и то, чтобы каждый солдат, каждый сержант и офицер знал цель операции, ее военно-политическое значение, свои конкретные боевые задачи на различных этапах наступления.

Маршал побывал в частях, беседовал с командирами и политработниками, с солдатами и сержантами. Сопровождали его в этой поездке генерал Н. И. Гусев и начальник политотдела армии М. Х. Калашник.

«На меня произвело большое впечатление умение маршала вести разговор с людьми, – вспоминал генерал-полковник Калашник. – Он мог каждого вызвать на откровенность, направить разговор на самое нужное, дать необходимый совет, подметить даже мелкое на первый взгляд упущение. Создавалось впечатление, что жизнь того или иного полка, который мы посещали, он знает не хуже его командира. Объяснялось это, безусловно, тем, что командующий фронтом досконально знал войска, в полной мере был осведомлен об их нуждах и запросах, умел видеть то главное, основное, что в конце концов определяло успех или неудачу на поле боя. Высокий, стройный, мужественно-красивый, с блестящей военной выправкой, он обладал каким-то особым обаянием, солдаты смотрели на маршала с гордостью и любовью » .

5 сентября правительство Великобритании снова обратилось к советскому руководству с просьбой разрешить американским самолетам приземлиться на советских аэродромах. В своем ответном послании 9 сентября советское правительство, не отказываясь от своего мнения относительно характера восстания и малой эффективности помощи повстанцам с воздуха, все же дало согласие на совместную с англичанами и американцами организацию такой помощи по заранее намеченному плану. Американским самолетам было разрешено приземлиться в Полтаве.

В целях оказания помощи восставшим войска 2-го Белорусского фронта 6 сентября штурмом овладели городом Остроленко, который прикрывал подступы к Варшаве.

Наступление войск 47-й армии 1-го Белорусского фронта началось в полдень 10 сентября. Выбор времени перехода в наступление еще раз подчеркивает нестандартный подход маршала Рокоссовского к решению поставленных задач. Он старался избежать шаблона, так как противник привык к тому, что наступление обычно начинается утром. Наступлению предшествовала мощная артиллерийская подготовка, продолжавшаяся более часа. Плотность артиллерии составляла 160 орудий на 1 км фронта прорыва. Кроме того, несколько залпов обрушили на оборону противника батареи «катюш». Сразу после артподготовки в атаку перешли действовавшие в первом эшелоне армии 76-я и 175-я стрелковые дивизии. Их поддерживали танки, авиация, полковая и дивизионная артиллерия. Противник, занимавший хорошо укрепленную оборону, оказал ожесточенное сопротивление. Несмотря на это, пехота во взаимодействии с танкистами и артиллеристами выбила врага из первой и второй линий траншей. Вечером 11 сентября части 175-й стрелковой дивизии достигли окраины Праги, а полки 76-й стрелковой дивизии во взаимодействии с соседними соединениями и танкистами овладели городом и железнодорожной станцией Рембертув. 14 сентября войска 47-й армии овладели Прагой и на широком фронте вышли к Висле.

Части 1-й польской дивизии им. Костюшко в ночь на 16 сентября при поддержке советской артиллерии, авиации и инженерных войск форсировали Вислу и захватили плацдарм на ее левом берегу. Однако соединиться с повстанцами дивизия не смогла. Противник, обладавший численным превосходством, отбросил дивизию с большими потерями на правый берег.

Маршал Жуков, прибывший 15 сентября в штаб 1-го Белорусского фронта, ознакомился с обстановкой и переговорил с Рокоссовским. После этого Жуков позвонил Сталину и попросил разрешения прекратить наступление, так как оно было явно бесперспективным из-за большой усталости войск и значительных потерь. Маршал Жуков просил также отдать приказ о переходе войск правого крыла 1-го Белорусского и левого крыла 2-го Белорусского фронтов к обороне, чтобы предоставить им отдых и произвести пополнение. Сталина такой поворот событий не устраивал, и он приказал Жукову вместе с Рокоссовским прибыть в Ставку ВГК.

При изложении дальнейших событий воспользуемся мемуарами Жукова.

В кабинете И. В. Сталина находились А. И. Антонов, В. М. Молотов, Л. П. Берия и Г. М. Маленков.

Поздоровавшись, Сталин сказал:

– Ну, докладывайте!

Жуков развернул карту и начал докладывать. Сталин стал заметно нервничать: то к карте подойдет, то отойдет, то опять подойдет, пристально всматриваясь своим колючим взглядом то в Жукова, то в карту, то в Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, что бывало всегда, когда он начинал терять хладнокровие и контроль над собой.

– Товарищ Жуков, – перебил Георгия Константиновича Молотов, – вы предлагаете остановить наступление тогда, когда разбитый противник не в состоянии сдержать напор наших войск. Разумно ли ваше предложение?

– Противник уже успел создать оборону и подтянуть необходимые резервы, – возразил Жуков. – Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несем ничем не оправданные потери.

– Жуков считает, что все мы здесь витаем в облаках и не знаем, что делается на фронтах, – иронически усмехнувшись, вставил Берия.

– Вы поддерживаете мнение Жукова? – спросил Сталин, обращаясь к Рокоссовскому.

– Да, я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.

– Думаю, что передышку противник не хуже вас использует, – сказал Иосиф Виссарионович. – Ну, а если поддержать 47-ю армию авиацией и усилить ее танками и артиллерией, сумеет ли она выйти на Вислу между Модлином и Варшавой?

– Трудно сказать, товарищ Сталин, – ответил Рокоссовский. – Противник также может усилить это направление.

– А вы как думаете? – обращаясь к Жукову, спросил Верховный Главнокомандующий.

– Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв, – снова повторил Георгий Константинович. – А с оперативной точки зрения нам не особенно нужен район северо-западнее Варшавы. Город надо брать обходом с юго-запада, одновременно нанося мощный рассекающий удар в общем направлении на Лодзь – Познань. Сил для этого сейчас у фронта нет, но их следует сосредоточить. Одновременно нужно основательно подготовить к совместным действиям и соседние фронты на берлинском направлении.

– Идите и еще раз подумайте, а мы здесь посоветуемся, – неожиданно прервал Жукова Сталин.

Жуков и Рокоссовский вышли в библиотечную комнату и опять разложили карту. Георгий Константинович спросил Рокоссовского, почему он не отверг предложение Сталина в более категорической форме. Ведь ему-то было ясно, что наступление 47-й армии ни при каких обстоятельствах не могло дать положительных результатов.

– А ты разве не заметил, как зло принимались твои соображения? – ответил Константин Константинович. – Ты что, не чувствовал, как Берия подогревает Сталина? Это, брат, может плохо кончиться. Уж я-то знаю, на что способен Берия, побывал в его застенках.

Через 15–20 минут в библиотечную комнату вошли Берия, Молотов и Маленков.

– Ну как, что надумали? – спросил Маленков.

– Мы ничего нового не придумали. Будем отстаивать свое мнение, – ответил Жуков.

– Правильно, – сказал Маленков. – Мы вас поддержим.

Вскоре всех снова вызвали в кабинет Сталина, который сказал:

– Мы тут посоветовались и решили согласиться на переход к обороне наших войск. Что касается дальнейших планов, мы их обсудим позже. Можете идти.

Все это было сказано далеко не дружелюбным тоном. Сталин почти не смотрел на Жукова и Рокоссовского, что было нехорошим признаком.

К. К. Рокоссовский в своих мемуарах «Солдатский долг» излагает все это по-иному. Он пишет, что непосредственно у Варшавы активные боевые действия прекратились. Лишь на модлинском направлении продолжались нелегкие и безуспешные бои. «Противник на всем фронте перешел к обороне, – вспоминал Константин Константинович. – Зато нам не разрешал перейти к обороне на участке севернее Варшавы на модлинском направлении находившийся в это время у нас представитель Ставки ВГК маршал Жуков » .

Далее Рокоссовский отмечал, что противник удерживал на восточном берегу Вислы и Нарева небольшой плацдарм в виде треугольника, вершина которого находилась у слияния рек. На этот участок, расположенный в низине, наступать можно было только в лоб. Окаймляющие его противоположные берега Вислы и Нарева сильно возвышались над местностью, которую войскам 1-го Белорусского фронта приходилось штурмовать. Все подступы противник простреливал перекрестным артиллерийским огнем с позиций, расположенных за обеими реками, а также артиллерией крепости Модлин, находившейся в вершине треугольника.

Войска 70-й и 47-й армий безрезультатно атаковали плацдарм, несли потери, расходовали большое количество боеприпасов, а выбить противника никак не могли. Рокоссовский вспоминал, что он неоднократно докладывал Жукову о нецелесообразности наступления на модлинском направлении. Командующий фронтом считал, что если противник и уйдет из этого треугольника, то войска фронта все равно его занимать не будут, так как враг будет их расстреливать своим огнем с весьма выгодных позиций. Но все доводы Рокоссовского не возымели действия. От Жукова он получал один ответ, что не может уехать в Москву с сознанием того, что противник удерживает плацдарм на восточных берегах Вислы и Нарева.

Тогда Рокоссовский решил лично изучить обстановку непосредственно на местности. На рассвете с двумя офицерами штаба армии Константин Константинович прибыл в батальон 47-й армии, который действовал в первом эшелоне. Командующий фронтом расположился в окопе, имея телефон и ракетницу. С командиром батальона он договорился: красные ракеты – бросок в атаку, зеленые – атака отменяется.

В назначенное время артиллерия открыла огонь. Однако ответный огонь противника оказался сильнее. Рокоссовский пришел к выводу, что, пока артиллерийская система врага не будет подавлена, не может быть и речи о ликвидации его плацдарма. Поэтому он подал сигнал об отмене атаки, а по телефону приказал командующим 47-й и 70-й армиями прекратить наступление.

«На свой фронтовой КП я возвратился в состоянии сильного возбуждения и не мог понять упрямства Жукова, – пишет Константин Константинович. – Что, собственно, он хотел этой своей нецелесообразной настойчивостью доказать? Ведь не будь его здесь у нас, я бы давно от этого наступления отказался, чем сохранил бы много людей от гибели и ранений и сэкономил бы средства для предстоящих решающих боев. Вот тут-то я еще раз окончательно убедился в ненужности этой инстанции – представителей Ставки – в таком виде, как они использовались. Это мнение сохранилось и сейчас, когда пишу воспоминания. Мое возбужденное состояние бросилось, по-видимому, в глаза члену Военного совета фронта генералу Н. А. Булганину, который поинтересовался, что такое произошло, и, узнав о моем решении прекратить наступление, посоветовал мне доложить об этом Верховному Главнокомандующему, что я и сделал тут же » .

Сталин, выслушав Рокоссовского, попросил немного подождать, а потом сказал, что с предложением согласен, и приказал наступление прекратить, войскам фронта перейти к обороне и приступить к подготовке новой наступательной операции.

Итак, маршал Жуков утверждает, что вместе с маршалом Рокоссовским предлагал прекратить наступление на модлинском направлении. Но Рокоссовский эту версию опровергает.

В Варшаве же события развертывались трагически. Попытки оказать помощь повстанцам путем доставки оружия и боеприпасов по воздуху не увенчались успехом. 18 сентября 104 американские «Летающие крепости» в сопровождении истребителей вышли в район Варшавы и с большой высоты сбросили на парашютах 1284 контейнера с грузами. Но к восставшим попало лишь несколько десятков контейнеров, остальные упали в расположение либо противника, либо советских войск на правом берегу Вислы. В общей сложности, по подсчетам штаба Варшавского округа Армии Крайовой, английские и американские ВВС доставили в Варшаву 430 карабинов и пистолетов-пулеметов, 150 пулеметов, 230 противотанковых ружей, 13 минометов, 13 тыс. мин и гранат, 2,7 млн патронов, 22 т продовольствия . После этого подобных операций американские ВВС уже не производили. Летчики 1-й польской смешанной авиадивизии и 16-й воздушной армии с 1 сентября по 1 октября доставили повстанцам 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 3288 автоматов и винтовок, 41 780 гранат, много боеприпасов и продовольствия и даже 45-мм пушку .

Немецкое командование объявило Варшаву «крепостью». К концу сентября в городе оставалось около 2,5 тыс. вооруженных людей, ведущих борьбу с немецкими частями в четырех отрезанных друг от друга районах. Население Варшавы голодало.

В эти дни от рук немецкого офицера пострадала Хелена, сестра Рокоссовского. Однажды во двор дома, где она работала, ворвались немцы. В этот момент одна из соседок позвала Хелену по фамилии, и это услышал немецкий офицер. Подбежал к ней и, выкрикивая – вместе с проклятиями – «Рокоссовска», «Рокоссовска», – рукоятью пистолета ударил Хелену по голове. Она упала. От неминуемой смерти спасла санитарка расположенного неподалеку госпиталя, которая вытащила из сумочки Хелены «ауссвайс» на вымышленную фамилию и, пользуясь знанием немецкого языка, показала его офицеру и объяснила, что ему послышалось.

Генерал Бур-Комаровский, убедившись, что Армия Крайова не сможет овладеть Варшавой, решил прекратить борьбу и 2 октября подписал акт о капитуляции. В ходе боевых действий в городе погибли 22 тыс. повстанцев, 5600 воинов Войска Польского и 180 тыс. жителей. В плен было захвачено 1,5 тыс. бойцов. Столица Польши была полностью разрушена. Советские войска, пробившиеся к Варшаве в августе – сентябре, потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 235 тыс. человек, а Войско Польское – 11 тыс. человек. Немецкие потери при подавлении восстания составили 10 тыс. убитыми, 9 тыс. ранеными и 7 тыс. пропавшими без вести .

Немецкое командование не теряло надежды на то, что ему удастся расправиться с плацдармами на Висле и Нарве. Магнушевский плацдарм южнее Варшавы все время подвергался атакам, на плацдарме же 65-й армии за Наревом некоторое время было спокойно. Противник сумел скрытно подготовиться и 4 октября нанес внезапный удар, одновременно введя в действие большие силы. Уже в первые часы положение стало тревожным, и Рокоссовский вместе с членом Военного совета фронта Телегиным, командующими артиллерией, бронетанковыми и механизированными войсками Казаковым и Орлом выехал на командный пункт 65-й армии.

– Противник с ходу не смог прорвать вторую позицию, хотя и подошел к ней вплотную, – докладывал командующий армией генерал Батов. – Противотанковая артиллерия отличилась. Здорово помогли также ИС-2: они с расстояния в два километра насквозь прошивали немецкие «Тигры» и «Пантеры». Мы подсчитали – шестьдесят девять танков горят перед нашими позициями.

– Немцы, я думаю, после того как не удался им прорыв в центре, могут изменить направление удара, – раздумывал вслух Рокоссовский, но в этот момент его прервал начальник связи армии:

– Товарищ маршал, вас к аппарату ВЧ, Ставка!

– Да… у противника до четырехсот танков, – докладывал Рокоссовский. – Сто восемьдесят он бросил в первом эшелоне… Удар очень силен. Да, в центре потеснил, войска отошли на вторую полосу… Командарм? Справится, я уверен. Помощь уже оказываем… Слушаюсь, – закончил разговор Рокоссовский. – Ну, Павел Иванович, – повернулся он к Батову, – сказано, если не удержим плацдарм…

Плацдарм был удержан, но бои продолжались здесь вплоть до 12 октября. Противник, потеряв более 400 танков и много солдат, вынужден был перейти к обороне. Теперь настал черед войск 1-го Белорусского фронта. Измотав противника, маршал Рокоссовский сконцентрировал на плацдарме свежие соединения и 19 октября предпринял наступление, в результате которого плацдарм вдвое увеличился. Левее 65-й армии за Нарев была переправлена 70-я армия, и теперь можно было думать об использовании плацдарма для броска в глубь Польши, к границам Германии. Войска фронта могли выйти на берлинское направление, и тогда маршал Рокоссовский, несомненно, стяжал бы славу покорителя столицы нацистской Германии – Берлина.

В середине октября большой и дружный коллектив штаба 1-го Белорусского фронта уже начал отрабатывать элементы новой фронтовой операции. Рокоссовский предполагал нанести главный удар с Пултуского плацдарма на Нареве в обход Варшавы с севера, а с плацдармов южнее Варшавы – в направлении на Познань. Но осуществить этот план ему не пришлось.

Командующего фронтом неожиданно вызвал к ВЧ Сталин:

– Здравствуйте, товарищ Рокоссовский. Ставка приняла решение назначить вас командующим 2-м Белорусским фронтом.

Рокоссовский поначалу растерялся, но, собрав волю в кулак, спросил:

– За что такая немилость, товарищ Сталин? Меня переводят с главного направления на второстепенный участок?

– Вы ошибаетесь, товарищ Рокоссовский, – мягко произнес Сталин. – Участок, на который вас переводят, входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трех фронтов – 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского. Успех этой важнейшей операции будет зависеть от взаимодействия этих фронтов. Поэтому Ставка особое внимание уделяет подбору командующих и приняла взвешенное решение.

– Кто будет командующим 1-м Белорусским фронтом, товарищ Сталин?

– На 1-й Белорусский фронт назначен Жуков. Как вы смотрите на эту кандидатуру?

– Кандидатура вполне достойная. Верховный Главнокомандующий выбрал себе заместителя из наиболее достойных и способных военачальников. Жуков таким и является.

– Спасибо, товарищ Рокоссовский. Я очень доволен таким ответом. Учтите, товарищ Рокоссовский, на 2-й Белорусский фронт, – голос Сталина стал доверительно близким, – возложены очень ответственные задачи, и он будет усилен дополнительными соединениями и техникой. Если не продвинетесь вы и Конев, то не продвинется и Жуков. Вы согласны, товарищ Рокоссовский?

– Согласен, товарищ Сталин.

– Как работают ваши ближайшие помощники?

– Очень хорошо, товарищ Сталин. Это прекрасные товарищи, мужественные генералы.

– Мы не будем возражать, если вы возьмете с собой на новое место тех работников штаба и управлений, с которыми вы сработались за годы войны. Берите, кого вы считаете нужным.

– Спасибо, товарищ Сталин. Я надеюсь, что и на новом месте встречу не менее способных товарищей.

– Вот за это благодарю. До свидания.

Рокоссовский положил трубку, вышел из аппаратной, вернулся в столовую, молча налил себе и другим водки, так же молча, с досады, выпил и тяжело опустился в кресло…

12 ноября приказом № 220263 Ставки ВГК маршал Жуков был назначен командующим 1-м Белорусским фронтом. Маршал Рокоссовский получил назначение на должность командующего 2-м Белорусским фронтом. Ему предстояло вступить в должность не позднее 18 ноября.

«Мне кажется, что после этого разговора между Константином Константиновичем и мною не стало тех теплых товарищеских отношений, – вспоминал Жуков, – которые были между нами долгие годы. Видимо, он считал, что я в какой-то степени сам напросился встать во главе войск 1-го Белорусского фронта. Если так, то это его глубокое заблуждение » .

Рокоссовский, попрощавшись со своими соратниками и маршалом Жуковым, выехал на 2-й Белорусский фронт…

Освобождение Беларуси от немецко-фашистских захватчиков.

Завершение Великой отечественной и Второй мировой войн.

Начало освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков (сентябрь 1943 г. – февраль 1944 г.).

Военные действия на дальнем Востоке и окончание Второй мировой войны.

Начало освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков (сентябрь 1943 г. – февраль 1944 г.).

В период с сентября 1943 года по 28 июля 1944 года Советская Армия провела ряд операций по освобождению Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков.

Освобождение республики началось с битвы за Днепр (август – декабрь 1943 г.). Он представлял собой серьезную естественную преграду для наших наступающих войск.По мнению гитлеровского командования он должен был стать непреодолимым барьером для Красной Армии. «Скорее Днепр потечет обратно, нежели русские преодолеют его», - заявил Гитлер на одном из совещаний в Берлине . Немцы также понимали, что именно с Днепра открывались пути в Польшу, Карпаты и на Балканы, поэтому сюда были переброшены с Западной Европы три танковые и три пехотные дивизии, а также многотысячные маршевые пополнения противника.

Захватчики тешили себя надеждой, что они смогут отдохнуть, отсидеться за укреплениями «восточного вала». «Фронтовик мечтал, - вспоминает бывший командир 47-го немецкого танкового корпуса генерал Форманн, - о защите и безопасности за Днепром. Единственный смысл во всех тяжелых боях, которые велись за последние месяцы он видел в том, чтобы переправиться через реку и там, наконец, найти покой».

А вот одно из позднейших, уже послевоенных оценок тех грозных событий, содержащихся в германской научной литературе. «Линия Днепр – Сож, - свидетельствует военный историк Риккер, - должна была быть превращена в «восточный вал», о который русские сломали бы себе шею…».

Ставка советского ВГК, учитывая благоприятно сложившуюся к концу августа обстановку, приказала перейти в общее наступление в полосе от Великих Лук до Черного моря. Войска Центрального, Воронежского, Степного и Юго-Западного фронтов должны были одновременно форсировать Днепр и захватить плацдарм для развертывания дальнейших операций по освобождению Правобережной Украины. Первыми в Беларуси его форсировали войска 13-й армии недалеко от устья реки Припять. В 13-й армии 201 воин был удостоен звания Героя Советского Союза за форсирование Днепра, а в некоторых ротах и батальонах орденами и медалями был награжден весь личный состав – оставшихся в живых и посмертно. Используя захваченные партизанами переправы, некоторые передовые отряды армии уже 21 сентября преодолели реку и закрепились на правом берегу. К исходу 23 сентября они отбросили противника на 35 км от Днепра. Первым был освобожден районный центр Комарин Гомельской области (23 сентября 1943 года), 26 сентября - г. Хотимск.

В те дни газета «Красная Звезда» писала: «Кто видел переправу через Днепр первых советских батальонов, тот никогда не забудет этой картины. С ней не сравняется массовая переправа войск на паромах и понтонах. Надо видеть, как ныряет в волнах крохотный плотик, сколоченный из досок и бревен. А на плоту – четыре бойца и пушка. Налетает девятка самолетов, бомбы поднимают огромные водяные столбы. Плотик наполовину разваливается, но продолжает двигаться по волнам. Его толкают соскользнувшие в воду бойцы, и он двигается вместе с пушкой, каким-то чудом уцелевшей на двух бревнах».

Составной частью битвы за Днепр была Гомельско-Речицкая операция (10-30 ноября 1943 г), проводимая войсками 1-го Белорусского фронта под командованием генерала К.К.Рокоссовского. В ночь на 18 ноября был освобожден г.Речица, 25 ноября войска форсировали реку Березину южнее Жлобина. 26 ноября наши войска освободили областной центр Беларуси Гомель. В этом районе войска 1-го Белорусского фронта нанесли тяжелое поражение группировке противника. За 20 дней наступления они продвинулись на запад до 130 км, освободили часть восточных районов Беларуси. На западном направлении советские войска освободили Смоленскую и Брянскую области, к концу года вели бои на подступах к Витебску и Орше.

В ходе Гомельско-Речицкой операции большую помощь войскам Белорусского фронта оказали партизаны Беларуси. На приднепровских территориях, оказавшихся в полосе действий Белорусского фронта действовали партизаны двух хорошо известных соединений - Гомельского и Полесского. Первым командовал И. Кожар, вторым - И. Ветров. Всего осенью 1943 – зимой 1944 гг. части Красной Армии при содействии белорусских партизан освободили полностью или частично около 40 районов Гомельской, Полесской, Могилевской и Витебской областей.

Были проведены также Городокская операция (13-31 декабря 1943 г.) , Калинковичско-Мозырьская операция (8 января–8 февраля 1944 г). В ходе этой операции в районе Озаричей войсками Красной Армии были освобождены заключенные 3-х концлагерей, где мучились и умирали более 33-х тысяч советских граждан.Рогачевско-Жлобинская операция (21-26 февраля 1944г.) В ходе этой операции было нанесено серьезное поражение 8-й армии противника и были созданы условия для последующего наступления наших войск летом 1944 г. на бобруйском направлении. В боях за город Рогачев и район свыше 30 воинов были удостоены звания Героя Советского Союза.

В 1944 году победные сражения Красной Армии показали всеми миру, что Советский Союз способен собственными силами разгромить фашистскую Германию. Именно это обстоятельство заставило наших союзников США и Англию наконец-то открыть второй фронт. 6 июня 1944 года англо-американские войска высадились в Северной Франции и начали боевые действия против немецко-фашистской армии (операция «Оверлорд»), однако советско-германский фронт по прежнему оставался главным фронтом борьбы.

Одной из крупнейших операций 1944 года и войны в целом была Белорусская наступательная операция (23 июня-29 августа), проведенная войсками 1-го Прибалтийского (командующий генерал И.Х.Баграмян), первого Белорусского (генерал К.К.Рокоссовский), 2-го Белорусского (командующий генерал Г.Ф.Захаров) и 3-го Белорусского (командующий генерал И.Д.Черняховский) фронтов. Действия фронтов в этой операции координировали Маршалы Советского Союза Г.К.Жуков и А.М.Василевский. План операции разработал наш земляк из Гродно генерал А.И.Антонов (заместитель начальника Генерального штаба). Войска участвовавших в наступлении фронтов были значительно усилены за счет резервов Ставки и насчитывали в своем составе 1.400 тысяч человек, 36400 орудий и минометов, 5200 танков и самоходно-артиллерийских установок и 5300 боевых самолетов. Как бы ни была Германия ослаблена, но к началу 1944 года она еще представляла внушительную силу. Вместе с оставшимися союзниками она могла выставить на восточном фронте около 5 млн. человек. На территории Беларуси концентрировались воска группы армий «Центр», гитлеровцы создали здесь мощную линию обороны «Фатерланд» (Отечество), ее ширина достигала 270 км. Города Витебск, Орша, Могилев, Бобруйск, Борисов, Минск объявлялись крепостями.

Операция по характеру боевых действий и содержанию выполненных делится на два этапа. Первый этап длился с 23 июня по 4 июля, в течение первых 6 дней наступления были окружены и уничтожены свыше 11 дивизий противника в районе Витебска и Бобруйска. В последующие дни фронты продолжали развивать стремительное наступление, и 3 июля было замкнуто огромное кольцо окружения вокруг гитлеровской группировки, находившейся в междуречье Березины и Свислочи. В минском «котле» оказалось более 100 тысяч солдат и офицеров. Окруженная группировка была затем расчленена и ликвидирована при поддержке белорусских партизан. 3-го июля был освобожден город Минск. В боях за столицу Беларуси четыре воина танкиста 4-ой гвардейской танковой бригады были удостоены звания Героя Советского Союза. Это полковник О.Лосик, командир этой бригады (ныне маршал бронетанковых войск), командир танковой роты капитан А.Яковлев, командир танкового взвода лейтенант Н.Колычев, командир танка младший лейтенант Д.Фроликов, который первым ворвался в Минск.

Сегодня одна из улиц Минска носит имя Фроликова, а на постаменте возле Дома офицеров стоит его танк Т-34. Звание «Почетного гражданина г. Минска носят танкисты этого соединения О.А.Лосик, А.С.Бурдейный, Н.И.Колычев.

На втором этапе (с 5-го июля по 29-го августа 1944) фронты 5 июля освободили Молодечно, 16 июля – Гродно. Вместе с советской авиацией сражались французские летчики 1-го истребительного авиаполка «Нормандия». За проявленное мужество при освобождение Беларуси и в особенности за подвиги на реке Неман полку было дано название «Нормандия-Неман». К концу июля вся Беларусь была очищена от врага – 28 июля был освобожден Брест. Началось освобождение Польши, Литвы и Латвии. 23 июля гитлеровцы были выбиты из Люблина, в начале августа наши войска достигли среднего течения Вислы, в середине августа советские войска вышли к границе Германии. Группа армий «Центр» была разгромлена – 17 дивизий и 3 бригады уничтожены полностью, а 50 дивизий потеряли более половины своего состава. 17 июля 1944 г. в Москве прошел «Парад позора», в котором участвовало 57 тыс. немецких военнопленных, захваченных преимущественно в ходе операции «Багратион.

Операция «Багратион» проводилась во взаимодействии с партизанами. Директивой ЦК КП(б)Б и БШПД от 8 июня 1944 г. всем партизанским бригадам и отрядам ставилась задача нанести всеми силами и повсеместно мощные удары по железнодорожным коммуникациям противника и парализовать его перевозки на линиях Минск – Брест, Полоцк - Молодечно, Орша – Борисов, Молодечно – Вильнюс и др.

В ночь на 20 июня 1944 г. белорусские партизаны атаковали железнодорожные коммуникации группы армии «Центр» на всем протяжении от линии фронта до государственной границы и нанесли свой знаменитый рельсовый удар. Это был третий этап «рельсовой войны». При нападении на ж.д. линии партизанские формирования взрывали рельсы, уничтожали связь, захватывали станции, эшелоны, истребляли немецкую охрану.

Всего в период операции «Багратион» партизаны взорвали более 60 тысяч рельсов. Партизаны захватили и удерживали до подхода нашей армии десятки ж.д. станций: Княгинино, Парахонск, Ловша, Бостынь, Люща, Гудогай, Житковичи и др. Немецкий генерал Г. Гудериан в своей книге «Воспоминания солдата» писал: «Операция партизан 20 июня 1944 года оказала решающее влияние на исход сражения». Следует отметить, что на охрану ж.дорог в Белоруссии гитлеровцы вынуждены были выделить 18 дивизий.

Оценивая боевую деятельность белорусских партизан в операции «Багратион» начальник Центрально штаба партизанского движения генерал-лейтенант П.К. Пономаренко писал: « Ни в одной другой операции Великой Отечественной войны непосредственная связь и тактическое взаимодействие между партизанами и фронтовыми соединениями и частями не были организованны так широко и четко, как во время Белорусской операции».

Заслуги партизан были вынуждены признать и генералы вермахта. Генерал Г.Гудериан: «По мере того как война принимала затяжной характер, а бои на фронте становились все более упорными, партизанская война стала настоящим бичом, сильно влияя на моральный дух фронтовых солдат».

Бывший офицер оперативного штаба группы армии «Центр» Гагенхольц в книге «Решающие сражения второй мировой войны» так определил значение партизанской борьбы на железнодорожных коммуникациях: «Начало разгрома группы армий «Центр» было положено действиями 240 тысяч партизан, которые за одну ночь (с19 на 20 июня 1944 г.) взорвали все железные дороги и в 10 тысячах мест парализовали транспортную систему».

Высокую оценку победе советских войск в Белоруссии летом 1944 года давали и главы союзных государств. Английский премьер-министр У.Черчиль в послании к И.В.Сталину 29 июля 1944 года писал «Ваши успехи становятся с каждым днем все более великолепными». Столь же высокую оценку действиям Красной Армии в Белоруссии дал президент США Ф.Рузвельт. В своем послании к И.В.Сталину 21 июля 1944 г. он писал: «Стремительность наступления Ваших Армий изумительна».

«Багратион» по масштабу и количеству задействованных в ней сил является крупнейшей операцией Второй мировой войны. В ней участвовало в обеих сторон более 4 млн. человек, около 62 тыс. орудий и 7 тыс. самолетов.

Освобождение европейских стран от фашизма и завершение войны в Европе.

Первой страной Европы, освобожденной от гитлеровского режима, была Румыния (апрель 1944 – 25 октября 1944), 8 сентября Красная Армия вошла на территорию Болгарии, 20 октября была освобождена Югославия, 13 февраля 1945 года был освобожден Будапешт (Венгрия). В результате открытия Второго фронта в 1944 союзными войсками были освобождены Франция, Бельгия, в феврале 1945 г. началось общее наступление на западе. В январе 1945 г. войска 6 фронтов начали Висло-Одерскую и Восточно-Прусскую операции, которые закончились освобождением большей части Польши. Варшава была освобождена только 17 января 1945 г. В битвах за Польшу погибло более 600 тыс. советских солдат и офицеров.

Красная Армия вышла на р. Одер и 16 апреля начала завершающую наступательную операцию – Берлинскую (длилась до 8 мая 1945), проведенную советскими войсками 1 и 2 Белорусских, 1-ого Украинского фронтов, Днепровской военной флотилией, 1 и 2 Армий Войска Польского. Было задействовано 2,5 млн. человек, 41 тысяча орудий, более 6 тыс. танков. На берлинском направлении занимали оборону войска групп армий "Висла" и "Центр" - всего 1 млн. человек, 10400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий и 3300 боевых самолетов. В районе Берлина находилось до 2 тысяч боевых самолетов и около 600 зенитных орудий. В самом Берлине создавалось свыше 200 батальонов фольксштурма, а общая численность гарнизона превышала 200 тысяч человек. Вскоре Берлин был окружен и 25 апреля войска союзников соединились на реке Эльба. Ликвидация берлинской группировки непосредственно в городе продолжалась до 2 мая путем расчленения обороны и уничтожения противника по частям. Каждую улицу и дом приходилось брать штурмом. В метро, подземных коммуникационных сооружениях и ходах сообщения велись рукопашные схватки. 29 апреля начались бои за рейхстаг, овладение которым было возложено на 79-й стрелковый корпус 3-й Ударной армии 1-го Белорусского фронта. Фашисты оказывали упорное сопротивление. 30 апреля разведчики 150 стрелковой дивизии М.А.Егоров и М.В.Кантария водрузили Красное Знамя над рейхстагом. В этот же день покончил с собой, выстрелив в голову и одновременно пытаясь раскусить ампулу с цианистым калием, Адольф Гитлер. Ева Браун, ставшая накануне женой Гитлера, умерла рядом с ним, проглотив яд. Согласно «личному завещанию» фюрера, тела обоих были вынесены во двор и сожжены. 2 мая капитулировал берлинский гарнизон. В ходе берлинской операции советские войска разгромили 70 пехотных, 23 танковых и моторизованных дивизий противника, большую часть авиации вермахта, взяли в плен около 480 тысяч человек. Потери Красной армии составили 78290 убитыми и 274000 раненными. Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль "За взятие Берлина". Последняя операция в Европе во Второй мировой войне завершилась освобождением Праги (9 мая 1945 г.).

В 2 ч. 41 мин. ночи 7 мая в ставке Верховного Главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Западной Европе генерала армии США Эйзенхауэра в Реймсе были подписаны условия безоговорочной капитуляции Германии. От имени союзников акт о капитуляции подписали американский генерал-лейтенант Уолтер Беделл Смит, начальник советской военной миссии генерал Иван Суслопаров за Советский Союз и генерал Франсуа Севез за Францию. От Германии его подписали генерал Альфред Йодль и адмирал Ганс фон Фридебург.

Поскольку кроме генерала И.Суслопарова, никто из государственных лиц СССР в Реймсе не присутствовал, Советское правительство оценило этот акт как односторонний. По требованию Москвы союзники согласились считать его предварительным протоколом капитуляции. Было решено провести подписание акта о безоговорочной капитуляции в Берлине при участии СССР, который вынес на своих плечах главную тяжесть войны.

С утра 8 мая в Берлин начали прибывать корреспонденты всех крупнейших газет и журналов мира и фотожурналисты, чтобы запечатлеть исторический момент юридического оформления полного поражения фашистской Германии, признания ею банкротства всех доктрин, провала всех ее планов завоевания мирового господства.

В середине дня на аэродром Темпельгоф прибыли представители Верховного командования союзных войск. Верховное командование экспедиционных сил союзников представляли заместитель Эйзенхауэра главный маршал авиации Великобритании Артур Уильям Теддер, вооруженные силы США - командующий стратегическими воздушными силами генерал Карл Спаатс, вооруженные силы Франции - главнокомандующий армией генерал Жан-Мари Габриэль де Латр де Тассиньи. С аэродрома союзники прибыли в Карлхорст, где было решено принять от немецкого командования безоговорочную капитуляцию.

На тот же аэродром из города Фленсбурга прибыли под охраной английских офицеров бывший начальник штаба верховного главнокомандования вермахта генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, главнокомандующий военно-морскими силами генерал-адмирал флота Г. фон Фридебург и генерал-полковник авиации Ганс Штумпф.

Ровно в 24 часа Жуков, Теддер, Спаатс и де Латтр де Тассиньи вошли в зал, украшенный государственными флагами Советского Союза, США, Великобритании и Франции. Начиналось 9 мая 1945 года. В зале присутствовали советские генералы, войска которых участвовали в легендарном штурме Берлина, а также советские и иностранные журналисты. Увидев французов, Кейтель вскричал: " Здесь есть и французы ! Это уж слишком !".

Г енерал у Жан у де Латр де Тассиньи генерал де Голль поручил представлять Францию в этот исторический момент . Осматривая залу , где должно было произойти подписание подписей , де Латр вдруг побледнел от гнева , обнаружив , что французского флага нет на стене по соседству с советским , британским и американским . Он устроил скандал . Дело кончилось тем , что двум женщинам - солдатам Красной армии пришлось наскоро сшить флаг , в ход пошел синий халат механика , кусок простыни и фрагмент нацистской эмблемы .

Но это было еще не все . В акте капитуляции должны были фигурировать лишь две подписи - маршала Жукова - от восточного фронта и маршала Теддера - от западного фронта . Де Латр снова взорвался : " Генерал де Голль возложил на меня миссию скрепить этот договор французской подписью . Я приехал сюда , чтобы поставить подпись от имени своей страны , которая достаточно пострадала ради общего дела , от имени моей армии , которая проливала кровь ради общей победы ". Наконец , стороны пришли к компромиссу : генерал де Латр и американский генерал Спаатс подписали акт о капитуляции на правах " свидетелей ".

Церемонию подписания акта открыл маршал Жуков. Он приветствовал представителей союзных армий в занятом Красной Армией Берлине в исторический момент капитуляции общего врага - фашистской Германии. «Мы, представители Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил и Верховного командования союзных войск... уполномочены правительствами антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования», - торжественно произнес он. Затем в зал вошли представители немецкого верховного командования  . По предложению советского представителя Кейтель передал главам союзных делегаций документ, которым Дениц уполномочил германскую делегацию подписать акт о капитуляции. Затем немецкой делегации был задан вопрос, имеет ли она на руках Акт о безоговорочной капитуляции и изучила ли она его. Вопрос на английском языке повторил маршал Теддер. После утвердительного ответа Кейтеля представители германских вооруженных сил по знаку маршала Жукова подписали акт, составленный в девяти экземплярах.

Позднее, 24 июня 1945 г., в честь победы над фашистской Германией в Москве на Красной площади состоялся Парад Победы. С 17 июля по 2 августа 1945 в Потсдаме (близ Берлина) проходила Потсдамская (Берлинская) конференция. Она была призвана обсудить проблемы послевоенного устройства мира, а центральное место в переговорах занялагерманская проблема . Была достигнута договоренность о порядке осуществления контроля над Германией.Провозглашались цели разоружения , демилитаризации и денацификации Германии . Значительный вклад в моральный разгром фашизма внесНюрнбергский процесс . Проводился в Нюрнберге (Германия) с 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 вМеждународном военном трибунале.

5 апреля 1945г. Советское правительство денонсировало пакт о нейтралитете с Японией. Начались бои на Дальнем Востоке. Главным событием Дальневосточной военной кампании явилась Маньчжурская стратегическая наступательная операция (9 августа-2 сентября 1945). В августе 1945г. были проведены США атомные бомбардировки Японии. 6 августа 1945 г. над японским городомХиросимавзорвалась атомная бомба, практически полностью уничтожившая этот город. Через три дня, 9 августа, вторая бомба стерла с лица Земли еще один город -Нагасаки. Точное число жертв неизвестно до сих пор, но примерно подсчитано, что в Хиросиме в момент взрыва и непосредственно от ранений, полученных при этом, погибло 130–140 тысяч человек и было разрушено 92 % всех строений. Страна была потрясена невиданной в мировой истории трагедией. Через 6 дней после взрыва в Нагасаки император Хирохито 15 августа обратился к подданным по радио, объявив, что Япония не в силах более вести войну. 2 сентября 1945 г. на борту американского флагманского линкора «Миссури», прибывшего в воды Токийского залива, состоялась официальная церемония подписания Акта о безоговорочной капитуляции Японии. Акт подписали министр иностранных дел Японии М. Сигемицу как представитель императора и японского правительства, и начальник Генерального штаба генерал Й. Умедзу. США представлял верховный главнокомандующий союзных войск генерал Д. Макартур, Советский Союз - генерал-лейтенант К.Н. Деревянко, Великобританию - адмирал Б. Фрейзер. Присутствовали также представители Франции, Нидерландов, Китая, Австралии, Новой Зеландии. Подписание акта о капитуляции Японии означало окончание Второй мировой войны. 3 мая 1946 - 12 ноября 1948 г. в Токио проходил судебный процесс над главными японскими военными преступниками. Подсудимые были признаны виновными и осуждены: 7 - к смертной казни (в т. ч. бывшие премьер-министры Тодзио и Хирота), 2 (Того и Сигэмицу) - к длительным срокам тюремного заключения, 16 - к пожизненному заключению.

Советский союз внес решающий вклад в разгром фашистской Германии. На протяжении войны 75 % вооруженных сил вермахта находилось на восточном фронте, было уничтожено две трети всех его сил – 600 дивизий. Из общих потерь Германии 13,5 млн. человек 10 млн. погибло на советско-германском фронте. СССР потерял за годы войны 27 млн. человек, из них 9 млн. солдат и офицеров, остальные – мирные жители. В Беларуси погиб каждый третий. 1,3 млн. белорусов воевали на фронте, более 300 тыс. награждены орденами и медалями, 440 человек удостоены звания Героя Советского Союза.

Белорусская операция - стратегическая наступательная военная операция войск СССР против Германии на завершающем этапе Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., названная в честь героя Отечественной войны 1812 г. полководца П. И. Багратиона. К июню 1944 г. на линии фронта в Белоруссии (рубеж Витебск - Орша - Могилев - Жлобин) образовался выступ из немецких войск, обращенный на восток. В этом клине германское командование создало глубоко эшелонированную оборону. Советское командование поставило перед своими войсками задачу - прорвать оборону противника на территории Белоруссии, разгромить группу немецких армий «Центр» и освободить Белоруссию.

Операция «Багратион» началась 23 июня 1944 г. Она развивалась на линии фронта протяженностью в 400 км (между германскими группами армий «Север» и «Юг»), Наступали советские войска 1-го Белорусского (генерала армии К. К. Рокоссовского), 2-го Белорусского (генерала армии Г. Ф. Захарова), 3-го Белорусского (генерал-полковника И. Д. Черняховского) и 1-го Прибалтийского (генерала армии И. X. Баграмяна) фронтов. При поддержке партизан они прорвали на многих участках оборону немецкой группы армий «Центр», окружили и ликвидировали крупные группировки противника в районах Витебска, Бобруйска, Вильнюса, Бреста и Минска.

К 29 августа 1944 г. германская группа армий «Центр» была почти полностью разгромлена; группа армий «Север» оказалась отрезанной от всех наземных связующих путей (вплоть до капитуляции в 1945 г. снабжалась по морю). Были освобождены: территория Белоруссии, значительная часть Литвы и восточные районы Польши. Советские войска вышли к рекам Нарев, Висла и к границам Восточной Пруссии.

Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 33-34.

Белорусская операция - наступление 23 июня - 29 августа 1944 г. советских войск в Белоруссии и Литве. В наступлении участвовало 4 фронта: 1-й Прибалтийский (генерал И.X. Баграмян), 1-й Белорусский (генерал К.К. Рокоссовский), 2-й Белорусский (генерал Г.Ф. Захаров) и 3-й Белорусский (генерал И.Д. Черняховский). (Великая Отечественная война, 1941-1945). Войска были оснащены автотранспортом, тягачами, самоходной артиллерией и другими видами техники. Это значительно увеличило маневренность советских соединений. В Белоруссию спустя три года после начала войны вернулась совсем другая - закаленная в боях, умелая и хорошо технически оснащенная армия. Ей противостояла группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала Э. Буша.

Соотношение сил приведено в таблице.

Источник: История Второй мировой войны: В 12 т. М., 1973-1979. Т. 9. С. 47.

В Белоруссии немцы надеялись остановить советский натиск с помощью заранее подготовленной и глубоко эшелонированной (до 270 км) обороны, которая опиралась на развитую систему полевых укреплений и удобные естественные рубежи (речки, широкие заболоченные поймы и т. п.). Эти рубежи охранял наиболее качественный воинский контингент, который сохранил в своих рядах немало ветеранов кампании 1941 г. Германское командование считало, что местность и мощная система обороны в Белоруссии исключают успешное проведение здесь Красной Армией крупной наступательной операции. Оно ожидало, что главный удар летом 1944 г. Красная Армия нанесет южнее Припятских болот, где и были сосредоточены основные немецкие танковые и моторизованные силы. Немцы рассчитывали, что основным объектом советского натиска станут Балканы - традиционная зона российских интересов.

Однако советское командование выработало совсем иной план. Оно стремилось прежде всего освободить свои территории - Белоруссию, Западную Украину и Прибалтику. Кроме того, не ликвидировав северный выступ, названный немцами «Белорусским балконом», Красная Армия не могла эффективно наступать южнее Припятских болот. Любой ее прорыв с территории Украины на запад (в Восточную Пруссию, Польшу, Венгрию и др.) мог быть успешно парализован ударом во фланг и тыл с «Белорусского балкона».

Пожалуй, ни одна из предшествующих крупных советских операций не готовилась с такой тщательностью. Например, перед наступлением саперы сняли 34 тыс. вражеских мин на направлении главного удара, проделали 193 прохода для танков и пехоты, навели десятки переправ через Друть и Днепр. 23 июня 1944 г., на следующий день после 3-й годовщины начала войны, Красная Армия нанесла по группе армий «Центр» удар невиданной силы, сполна рассчитавшись за свое унизительное поражение в Белоруссии летом 1941 г.

Убедившись в неэффективности отдельных наступательных операций на центральном направлении, советское командование на этот раз атаковало немцев силами сразу четырех фронтов, сосредоточив до двух третей своих сил на флангах. В первом ударе участвовала основная часть предназначенных для наступления сил. Белорусская операция помогла успеху Второго фронта в Европе, который открылся 6 июня, поскольку для сдерживания натиска с востока германское командование не могло активно перебрасывать войска на запад.

Операцию можно разделить на два этапа. В ходе первого из них (23 июня - 4 июля) советские войска прорвали фронт и с помощью ряда охватывающих маневров окружили в районе Минска, Бобруйска, Витебска, Орши и Могилева крупные немецкие группировки. Наступлению Красной Армии предшествовала массированная артподготовка (150-200 орудий и минометов на 1 км участка прорыва). В первый день наступления советские войска продвинулись на отдельных участках на 20-25 км, после чего в прорыв были введены подвижные соединения. Уже 25 июня в районе Витебска и Бобруйска попали в окружение 11 немецких дивизий. Под Бобруйском советские войска впервые применили для уничтожения окруженной группировки массированный удар авиации, дезорганизовавшей и рассеявшей идущие на прорыв немецкие части.

Тем временем 1-й и 3-й Белорусский фронты нанесли более глубокие фланговые удары по сходящимся направлениям на Минск. 3 июля советские войска освободили столицу Белоруссии, окружив восточнее ее 100-тысячную немецкую группировку. Огромную роль в этой операции сыграли белорусские партизаны. Активно взаимодействуя с наступавшими фронтами, народные мстители дезорганизовали оперативный тыл немцев, парализовав последним переброску резервов. За 12 дней части Красной Армии продвинулись вперед на 225-280 км, прорвав основные линии немецкой обороны. Своеобразным итогом первого этапа стало шествие по улицам Москвы свыше 57 тыс. германских солдат и офицеров, плененных в ходе операции.

Итак, на первом этапе германский фронт в Белоруссии потерял устойчивость и рухнул, позволив операции перейти в маневренную стадию. Сменивший Буша фельдмаршал В. Модель не смог остановить советского наступления. На втором этапе (5 июля - 29 августа) советские войска вышли на оперативный простор. 13 июля южнее Припятских болот нанесли удар войска 1-го Украинского фронта (см. Львовско-Сандомирская операция), и советское наступление развернулось от Прибалтики до Карпат. В начале августа передовые части Красной Армии вышли к Висле и границам Восточной Пруссии. Здесь советский натиск был остановлен подошедшими немецкими резервами. В августе - сентябре советским войскам, захватившим плацдармы на Висле (Магнушевский и Пулавский) и Нареве, пришлось отбивать сильные немецкие контрудары (см. Варшава III).

В ходе Белорусской операции Красная Армия совершила мощный бросок от Днепра к Висле и продвинулась вперед на 500-600 км. Советские войска освободили всю Белоруссию, большую часть Литвы и вступили на землю Польши. За проведение этой операции генерал Рокоссовский получил звание маршала.

Белорусская операция привела к разгрому группы армий «Центр», безвозвратные потери которой составили 539 тыс. чел. (381 тыс. чел. убитыми и 158 тыс. пленными). Этот успех Красной Армии был оплачен дорогой ценой. Ее общие потери составили свыше 765 тыс. чел. (в том числе безвозвратные - 233 тыс. чел.), 2957 танков и САУ, 2447 орудий и минометов, 822 самолета.

Белорусская операция отличалась самым крупным уроном личного состава Красной Армии в стратегических операциях 1944 г. Наивысшими в кампании 1944 г. были и среднесуточные потери советских войск (свыше II тыс. чел.), что говорит о высокой интенсивности боев и упорном сопротивлении немцев. Об этом свидетельствует и тот факт, что число убитых солдат и офицеров вермахта в данной операции почти в 2,5 раза превышает число сдавшихся в плен. Тем не менее это было одно из крупнейших поражений вермахта е Великой Отечественной войне. По мнению немецких военных, катастрофа в Белоруссии положила конец организованному сопротивлению германских войск на Востоке. Наступление Красной Армии стало всеобщим.

Использованы материалы кн.: Николай Шефов. Битвы России. Военно-историческая библиотека. М., 2002.

Далее читайте:

Витебско-Оршанская операция 1944 года, наступательная операция войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов в Великой Отечественной войне, проведённая 23 - 28 июня в ходе Белорусской операции.

Операция Багратион является триумфом советской теории военного искусства благодаря хорошо скоординированному наступательному движению всех фронтов и проведённой операции по дезинформации противника о месте генерального наступления, начавшегося летом 1944 года.

Для того чтобы продемонстрировать другим странам значимость успеха, 57 600 немецких военнопленных, захваченных под Минском, были проведены по Москве маршем - около трёх часов колонна военнопленных шла по улицам Москвы, а после марша улицы были вымыты и очищены.

Высоки были потери Германии и в командном составе: 9 генералов убиты, 22 попали в плен, 1 пропал без вести и двое покончили жизнь самоубийством.

Американский исследователь Стивен Залога в 1995 году оценил потери немецких войск следующим образом: 300 000 убитыми, 250 000 ранеными, 120 000 взяты в плен (основным пунктом содержания пленных немцев стал город Бобруйск). Итоговые потери: около 670 000 человек.

По советским данным с 23 июня по 23 июля 1944 немцы потеряли 381.000 убитыми, 158.480 пленными, 2.735 танков и самоходок, 631 самолет и 57.152 автомашины.

Потери советской стороны: 2956 танков и 2447 единиц артиллерии, 822 самолета. Людские потери составили: 178 507 человек (7,6 % от личного состава) убитыми и пропавшими без вести, 587 308 ранеными.

Наступление советских войск сопровождалось тяжелыми боями. Так, при штурме Бреста, 10 тысяч немцев было убито и около полутора взято в плен. Советские солдаты вошли практически в пустой город. Успех наступления был обеспечен героизмом солдат и Рокоссовским, разработавшим замысел Люблинско-Брестской операции. При вступлении в Прибалтику продвижение поредевших советских частей шло настолько тяжело, что пришлось даже частично отступить. Войска по всему фронту перешли к обороне.

Последующие события

В огромную брешь протяженностью в 900 км, открывшуюся в немецких оборонных линиях между группами армий «Север» и «Юг», влились советские войска и за полтора месяца дошли до Восточной Пруссии, форпоста Третьего рейха. Группа армий «Север» оказалась отрезанной от всех наземных связующих путей (хотя свободно снабжалась по морю и могла быть эвакуирована в любой момент) и с большими потерями удерживала так называемый Курляндский котёл (это не был котел в полном смысле этого слова), вплоть до капитуляции Германии в 1945 году.

Партизанские зоны, первые мероприятия по обновлению народного хозяйства.

В то время как войска Вермахта и СССР сражались за Москву и Сталинград, в немецком тылу велись иные войны: партизанские и подпольные. Первые партизанские отряды состояли из солдат, попавших в окружение, и вынужденных прятаться в лесах. Позже началось десантирование специально обученных отрядов в немецкие тылы, наладилась связь с существующими партизанскими группировками. «Большая земля» оказывала всяческую поддержку партизанам. Непрерывным потоком шли самолеты с грузом медикаментов и оружия. Авиа-поддержка крупных партизанских сражений часто решала исход боя. Благодаря проведенным операциям, были пущены под откос сотни эшелонов немцев, везущих на фронт топливо, танки, солдат. Уничтожались мосты, автоколонны. Но особое внимание стоит уделить так называемым партизанским зонам.

Партиза́нская зона - это частично освобождённая территория, на которой партизаны вели активные боевые действия.

Вот важнейшие условия образования и расширения партизанских краёв и зон:

1. Активные боевые действия партизан

2. Наличие благоприятных географических условий (лесисто-болотистая местность).

3. Героическая борьба Советской Армии на фронте, лишавшая противника возможности выделять силы, достаточные для контроля над всей оккупированной территорией.

Множество деревень было освобождено от немецкого гнёта.В партизанских зонах, при активном участии населения, восстанавливались органы Советской власти или их функции выполнялись партизанским командованием, партизанскими комендантами и другими органами. Одновременно восстанавливались колхозы, предприятия местной промышленности, культурно-бытовые, медицинские и другие учреждения. В партизанских краях и зонах организованно проводились сев и уборка урожая. Заново открывались школы. Подобные зоны были центром народного сопротивления, и положили начало обновлению народного хозяйства.

Целью этих зон было создать основу для восстановления уничтоженной экономики страны, а так же, хотя бы частично освободить Беларусь.

Материалы приведенные в данной контрольной работе были взяты из «Википедии», свободной интернет-энциклопедии.

Ru . wikipedia . org

В защиту такого источника информации хочу сказать, что вся информация в ней берется из различных энциклопедий, подвергается проверке и систематизируется.

20 мая генеральный штаб завершил разработку плана Белорусской стратегической наступательной операции. В оперативные документы Ставки она вошла под кодовым названием «Багратион».

В первой половине 1944 года Советскими войсками были одержаны крупные победы под Ленинградом, на Правобережной Украине, в Крыму и на Карельском перешейке. Эти победы обеспечили к лету 1944 года бла­гоприятные условия для разгрома одной из наиболее крупных страте­гических группировок врага — группы армий «Центр» и освобождения Белорусской ССР. Так как, через Белоруссию проходил кратчайший путь к границам Германии, крупная наступательная операция была осуществлена именно здесь. Операция получила кодовое название «Багратион», проводили ее 1-й, 2-й и 3-й Белорусские (командующие К.К.Рокосовский, Г.Ф. Захаров, И.Д. Черняховский) и 1-й Прибалтийский (Командующий И.Х. Баграмян) фронты.

Летом 1944 года гитлеровское командование ждало главного удара Красной Армии на юге – на краковском и бухарестском направлениях. На юго-западном участке советско-германского фронта находилось большинство советских танковых армий. Это послужило одной из причин, по которой немцы ожидали продолжения наступления на юго-западном направлении.

Соотношение сил сторон к началу операции было в пользу советских войск: по людям – в 2, по танкам и САУ – в 4 и по самолетам в 3,8 раза. Решительное массирование сил и средств на участках прорыва позволяло достигнуть превосходства над противником в живой силе – в 3-4 р., по артиллерии – в 5-7 и по танкам в 5-5,5 раза. Советские войска занимали ох­ватывающее положение по отношению к войскам группы армий «Центр». Это способствовало нанесению фланговых ударов, окружению их и уничтожению по частям.

Замысел операции: предусматривал одновременный переход в нас­тупление войск четырех фронтов на витебском, оршанском, могилевском и Бобруйском направлениях, окружение и уничтожение фланговых группировок противника в районах Витебска и Бобруйска, развитие даров по сходящимся на Минск направлениям, окружение и уничтожение основной группировки противника восточнее Минска.

Сходство замысла операции «Багратион» с замыслом операцией «Уран» заключалось в том, что в обеих операциях предусматривался глубокий двусторонний оперативный охват, который приводил к окружению крупной стратегической группировки немецко-фашистских войск. Отличие замыслов состояло в том, что замыслом операции «Багратион» предусматривалось первоначальное окружение фланговых группировок противника. Это должно было привести к образованию больших оперативных брешей, которые противник в силу недостаточных резервов не мог быстро закрыть. Эти бреши должны были использоваться подвижными войсками для стремительного развития наступления в глубину и для окружения 4-й немецкой армии в районе восточнее Минска. В отличие от рассекающих фланговых ударов под Сталинградом, в Белоруссии осуществлялось дробление фронта.

В ходе начавшегося 23 июня 1944 г. наступления советских войск немецкая оборона была прорвана, противник начал поспешное отступление. Однако отойти организованно немцам удалось не везде. Под Витебском и Бобруйском 10 немецких дивизий попали в два «котла» и были уничтожены. 3 июля советские войска освободили Минск. В лесах восточнее Минска была окружена и уничтожена 100-тысячная группировка противника. Поражения под Бобруйском, Витебском и Минском были катастрофичны для немецкой армии. Генерал Гудериан писал: «В результате этого удара группа армий «Центр» была уничтожена. Мы понесли громадные потери – 25 дивизии. Все наличные силы были брошены на разваливающийся фронт». Немецкая оборона рухнула. Остановить наступление советских войск немцы были не в силах. 13 июля части 3-го Белорусского фронта освободили Вильнюс. Вскоре были заняты Брест и польский город Люблин. Операция «Багратион» завершилась 29 августа 1944 г. – советские войска освободили всю Белоруссию, часть Прибалтики, вступили на территорию Польши и Восточной Пруссии.

Цобехия Габриэль