Дорога на агрс: трасса здоровья или звериная тропа? Ошмарин П. Пикунов Д.Г

Различные животные, беспозвоночные и позвоночные, передвигаясь длительное время по одним и тем же направлениям, образуют тропы. Ниже пойдет речь главным образом о тропах зверей, как наиболее обычных и заметных. Именно с ними приходится иметь дело следопыту.

Назначение троп неодинаково. Обычно тропы так или иначе связаны с питанием животных, которые их прокладывают и которые ими пользуются.

Многие видели чистые, хорошо заметные тропинки, идущие в разные стороны от конусовидного муравейника рыжего лесного муравья. Можно наблюдать, как по ним торопливо и озабоченно бегут муравьи то поодиночке, то группами, то сплошным потоком в одном и в обратном направлениях, часто с добычей или с кусочками сухих древесных веточек, служащих строительным материалом для ремонта муравейника. Такие же тропинки прокладывают черные садовые муравьи. Их подземные сооружения имеют выход наружу в виде отверстия на вершине конусовидного выброса земли. Иногда такое отверстие бывает даже в асфальте. От него идут заметные тропинки - чистые, словно выметенные, ленты на поверхности почвы, а иногда и на поверхности асфальта В некотором удалении от норы тропинки становятся менее четкими, а затем теряются.

Самые обычные, многочисленные и заметные тропы это тропы млекопитающих. Густую сеть тропинок на поверхности почвы, а также в глубине ее проделывают мышевидные грызуны, например различные виды полевок, мышей, леммингов и др. В зимний период такие тропинки-ходы сооружаются теми же грызунами на поверхности почвы под покровом снега, а также в самой его толще.

Норы крота, порой густо пронизывающие поверхностный слой земли, по существу, являются подземными тропинками, которые используются их хозяином прежде всего для сбора пищи - дождевых червей, личинок насекомых и др. В зимний период кроты роют норы и в снегу. Водяная крыса, или водяная полевка, также передвигается по норам, которые она прокладывает в почве. Эти норы служат ей для поисков пищи, но она в отличие от крота использует растительную пищу.

Где много зверей, там всегда много троп. Чем крупнее животные, обитающие в данной местности, тем заметнее тропы. Большинство из них короткие - 50-100, реже 200 м. Концы их расходятся, подобно ветвям раскидистого дерева, и исчезают.

Обычно тропы образуются при подходе зверей от мест ночевки или отдыха к местам кормежки. Во время пастьбы животные уже не придерживаются определенного направления и тропа исчезает. Барсуки, сурки, суслики, песчанки и некоторые другие звери, роющие в земле постоянные убежища - более или менее длинные норы с камерами различного назначения, отправляются из нор на поиски пищи по тропинкам, которые они постепенно протаптывают. На некотором удалении от входа в нору тропинки разветвляются, становятся малозаметными и затем исчезают. Помимо этих троп, у некоторых зверей, имеющих убежища в земле, например у барсуков и енотовидных собак, есть тропинки, ведущие от норы к «уборным», которые они систематически посещают и где скапливается их помет.

Многим животным, прежде всего позвоночным, свойственны сезонные миграции. Но рыбы во время миграций, естественно, троп не оставляют, так же как птицы и киты. Земноводные и пресмыкающиеся, по-видимому, длительных сезонных миграций не совершают, а те из них, которым миграции свойственны (например, морские черепахи), троп также не оставляют. Беспозвоночные, прежде всего некоторые насекомые, могут совершать длительные миграции, их можно обнаружить визуально в полете. Но когда они присаживаются для еды, то оставляют следы (погрызы, помет), как, например, саранча. После отдыха мигрирующих бабочек обычно остаются их крылья, так как многие из них поедаются птицами и другими животными.

Сезонные перекочевки зверей проходят обычно по определенным маршрутам, где образуются тропы. В Африке миграции слонов проходили по некоторым одним и тем же местам в течение сотен, а возможно, и тысяч лет, о чем можно судить по глубине троп и твердости грунта, в котором они проложены. Кстати сказать, прокладывая тропы в лесу, слоны способствуют проникновению в него и передвижению в его чаще многих мелких и крупных копытных, которые при этом поддерживают и углубляют тропы. Такую же роль играют слоны в густых высокотравных злаковниках. Мигрируют и африканские копытные.

На севере Европы, Азии и Америки известны своими сезонными перекочевками северные олени. Пути их миграций обычно из года в год одни и те же. В одних местах они широкие, в других узкие,^ но в пределах более или менее широких миграционных путей остаются тропы в местах, где меньше препятствий и лучше почва для ходьбы.

То же можно сказать о массовых сезонных миграциях антилоп-сайгаков.

В наших лесах есть длинные звериные тропы, которые существуют и которыми пользуются десятки и сотни лет. Они ведут, например, к природным солонцам. В сухих местностях такие тропы прокладываются к удобным водопоям.

Иногда, следуя к перевалу в горной местности, человек встречает звериную тропу, направление которой первоначально в общем совпадает с принятым им направлением. Идти по звериной тропе куда как легче, чем по целине, и человек вступает на нее. Затем в каком-то месте тропа неожиданно резко поворачивает и путнику может показаться, что она пошла не туда, куда ему нужно, не к перевалу. Он сходит с тропы, чтобы сохранить нужное ему направление, и обычно в скором времени попадает в непролазную чащу, в болото или встречает другое препятствие. Если у него достаточно благоразумия и опыта, он снова выходит на звериную тропу и благополучно добирается до перевала. Изменение направления звериной тропы, как правило, связано с тем, что она обходила здесь какое-нибудь препятствие.

Однажды, проводя исследования на крайнем юго-западе Приморского края, нам нужно было перейти из бассейна речки Ананьевки в бассейн р. Горной. Для этого следовало пересечь водораздел с высоким скалистым хребтом. Зная от местных охотников, что преодолеть водораздел можно только в одном месте, мы долго и безуспешно пытались отыскать это место, но постоянно натыкались на непреодолимые, почти вертикальные скалы. Только воспользовавшись тропой пятнистых оленей, нам удалось найти нужный проход.

Осенью многие лесные звери, готовясь к зиме, стараются накопить побольше жира. Особенно это важно для тех из них, которые проводят холодное время года в спячке. Например, на юге Дальнего Востока бурые медведи в летнее время кормятся на ягодниках в высокогорьях Сихотэ-Алиня. Затем они спускаются в кедровые и дубовые леса, где в течение 1,5-2 месяцев нагуливают жир. К местам жировок звери идут неторопливо, используя недлинные отрезки троп, отыскивая на ходу те участки леса, которые особенно богаты кормами. Здесь могут собираться несколько взрослых особей, матки с медвежатами. Распределение медведей по индивидуальным участкам - территориальность, присущая медведям в другое время года,- в этот период нарушается. Звери не проявляют по отношению друг к другу агрессии, устанавливают приоритет за право обладать наиболее кормным местом, стараются избегать друг друга, находясь в то же время поблизости.

Глубокой осенью или ранней зимой, с наступлением холодов или с установлением глубокого снежного покрова, звери дружно в течение нескольких дней возвращаются в верхний пояс гор, в район избранных и заранее подготовленных берлог. Медведи идут в это время по тропам, ведущим кратчайшим путем в район берлог. По этим тропам в течение круглого года передвигаются и другие звери.

Не меньшее значение имеют тропы в жизни крупных хищников, не впадающих на зиму в спячку. Так, по наблюдениям одного из авторов, Д. Г. Пикунова, тигры независимо от возраста и пола в 80-90% случаев маршруты прокладывают по дорогам или по старым звериным тропам. Лишь охотясь, они могут передвигаться вне троп. Однако поиски своих жертв тигры предпочитают вести, все же передвигаясь по тропам. Иногда отдельные участки тропы используются лишь одним зверем. В частности, так обстоит дело там, где хищник проходит много раз на лежку или в укрытие. По другим тропам, тянущимся, например, по длинному распадку или водораздельному хребту, ходят самец и самка с тигрятами. Холостая самка идет в нескольких километрах позади них. Иногда на той же тропе появляется молодой самец, но он при этом старается избегать встреч со взрослым самцом.

Для тигров, ведущих в основном одиночный образ жизни, главное назначение троп - опосредованное общение особей между собой. Тропы нужны им также для того, чтобы удобно было подойти к кормным местам, водопоям, местам отдыха и т.д. Для зверей, ведущих стадный образ жизни, основное назначение троп - служить удобным путем для удовлетворения жизненных потребностей (пастьба, водопой, солонцы, места гона).

Известно, что многие звери, в особенности зимой, любят ходить по дорогам и тропам, проложенным человеком. Однако в основе этих человеческих путей - звериные тропы. Они первоначально прокладывались животными в местах наиболее удобных для передвижения, богатых кормами, водопоями, грязевыми ваннами, хорошо продуваемых ветрами, где меньше гнуса. Эти места удобны также для гнезд, убежищ, берлог, необходимых при выведении потомства. Затем в эти места пришел человек, он здесь охотился, ловил рыбу, занимался другими промыслами. Тропы стали как бы уже не звериными, а человеческими. Затем тропа превращалась в дорогу, по которой можно было двигаться на санях или на телеге.

Многочисленны тропы, которые набивает самка кабана с поросятами от гайна к кормовым местам, к ручью, из которого они пьют. В местах обитания кабанов есть облюбованные ими деревья, о которые они чешутся. Эти «чесалки» могут использоваться кабанами в течение многих лет и сильно от этого изменяться (см. рис. 99). К ним ведут хорошо заметные тропы.

Иногда временные тропы протаптывает медведь, который, добыв крупного зверя или найдя падаль, ходит к добыче, пока не съест ее всю (см. рис. 115).

Сезонные миграции жизненно необходимы зверям и для питания, и для выведения потомства. Если лишить их возможности миграции, это может привести к их вымиранию. Однако иногда случается, что человек, сооружая дороги, нефте-и газопроводы, перекрывает пути миграции животных. Так, например, случалось при строительстве дорог и каналов, пересекавших пути миграции сайгаков. Не учитывались потребности животных при строительстве БАМа. Исправлять такие ошибки труднее, чем не допускать их, но исправлять их нужно во имя сохранения природы.

ЗВЕРИНАЯ ТРОПА

Стояли теплые солнечные дни. Приильменские леса одевались в буйную зелень. Выветрились запахи прелой листвы и подсыхающего мха. На полянах, просеках - там, где обилие тепла и света, пестрели первоцветы.

В такое время не хочется думать о войне, о том, что завтра-послезавтра предстоит опасный рейд в тыл врага. Тем не менее думать приходится, и не только думать, но и напрягать все свое внимание, все силы, чтобы найти слабо прикрытое место в линии обороны противника.

Иван Платонов сидит на правофланговом наблюдательном пункте артиллеристов. НП устроен на высокой сосне, ничем не приметной в гуще леса, который спускается по крутому пригорку вниз к заболоченному озерку. Сквозь вершины впереди стоящих деревьев Платонов видит густое мелколесье по ту сторону озера, а за мелколесьем - широко раскинувшееся непроходимое болото; слева от болота, среди кустов, тянется немецкая траншея.

Под ногами у Ивана - дощатый настил, закрепленный на сучьях. На железном штыре, ввинченном в ствол сосны, как и на сотнях других наблюдательных пунктов, прочно сидит стереотруба. Двумя стеклянными глазами она смотрит из-за ствола над вершинами деревьев.

Платонов не отрывается от окуляров стереотрубы.

Уже третий пункт сменил в эти дни Платонов, однако найти незащищенный или слабо прикрытый участок в обороне гитлеровцев пока не удавалось. Кончилась весенняя распутица, вражеские траншеи и дзоты, проволочные заграждения и минные поля опять замкнулись в сплошную цепь.

Крепко сторожили фашисты свою оборону, и в этом им помогала местность. На нашей стороне было куда больше болот и мелких, заросших камышом озер, где ни дзота не построишь, ни боевого охранения не выставишь, но по которым без особого риска можно перейти линию фронта. Не зря генерал Чернядьев постоянно напоминал командирам о защите флангов и организации наблюдения.

Второе утро встречает Иван Платонов на этой сосне. Чутье разведчика и охотника подсказывает ему, что он близок к цели. Небольшое озеро, в которое с двух сторон упирались фланги стрелковых полков дивизии генерала Чернядьева, густые заросли на "ничейной" полосе между этим озером и болотом, вклинившимся в линию обороны гитлеровцев, наводили на мысль, что здесь фашистам трудно усмотреть за каждым клочком местности. Об этом уже дважды напоминал сержанту майор Андреев - начальник дивизионной разведки.

Платонов напряженно всматривается в кудрявую зелень непролазного кустарника за озером. Ни одна ветка не шелохнется там. И так второй день ни малейшего признака, что между озером и болотом есть враг. Но кто знает, как близко примыкает к болоту и кустарнику траншея, виднеющаяся чуть дальше и левее кустарника?

Сержант поднимает к глазам руку с часами: ровно семь. До одиннадцати, когда ему нужно быть у генерала, целых четыре часа. За это время можно многое сделать.

Уступив место у стереотрубы артиллерийскому наблюдателю, Платонов, держась за сучья, спускается к высокой лестнице, закрепленной с тыльной стороны дерева, и по ней быстро сбегает вниз.

Под сосной сидят Петр Скиба и Игнат Шевченко. Не выпуская из рук автомата и прислонившись спиной к стволу дерева, Шевченко дремлет, а Скиба читает томик стихов Гейне на немецком языке.

Петр Скиба - до войны студент Киевского института иностранных языков - нашел применение своей будущей гражданской профессии и на фронте. Знание немецкого языка позволяет ему занимать особое место среди разведчиков, несмотря на его чрезмерную осторожность, которую кое-кто расценивает как трусоватость. Однажды - это было еще до прихода Платонова в полк - Скиба по приказанию командира взвода на рассвете выполз за передний край. Там он вырыл себе глубокий окоп и днем должен был наблюдать за дзотом, в котором разведчики собирались захватить "языка". Наступил вечер, а Скиба не возвращался. Товарищи забеспокоились. Еще немного подождали и пошли на поиски. Нашли Скибу на дне окопа целым и невредимым. Оказалось, недалеко от окопа самолет сбросил бомбу и она не взорвалась. Подозревая, что бомба замедленного действия, Петр решил переждать в окопе, пока она не "сработает". А бомба так и не взорвалась...

Платонову почему-то вспомнился сейчас этот случай, о котором слышал от разведчиков, и он на миг заколебался: "Стоит ли брать Скибу?" Но выползать за передний край только с одним Шевченко было опасно. И сержант коротко приказал:

Три разведчика спустились по пригорку к небольшому озеру, покрытому зарослями. Потом, пригибаясь в мелком кустарнике, добрались до дзота, который был соединен узким и мелким ходом сообщения с такой же мелкой траншеей. Земля здесь заболочена, и поэтому дзот возвышается над поверхностью. Это замаскированный зеленью большой квадратный сруб из толстых бревен, а в нем сруб поменьше; между простенками срубов - слой земли, в передней и двух боковых стенках - амбразуры. Бруствер траншеи также выложен из толстых сосновых стволов. Нелегко приходилось в этом гиблом месте солдатам.

В задней стенке сруба на уровне бруствера хода сообщения чернела квадратная дыра - выход из дзота. Из нее, нагибаясь, выбрался солдат и, удивленный, настороженно спросил у разведчиков:

Опять саперы?

Не узнаешь? - ответил Шевченко на вопрос вопросом. Лицо солдата расплылось в улыбке.

А-а, узнаю: глаза и уши! Может, огоньком прикрыть? Это мы можем. У нас пулеметы наготове.

Вы старший? - спросил у солдата Платонов.

Нет, сейчас позову. - И солдат крикнул: - Товарищ сержант!

Из дзота выбрался худощавый сержант с серым, усталым лицом.

Мы полазим за передним краем, не подстрельте. Дайте огонька левее вон той березки. Только не правее.

Выслушав Платонова, сержант в знак согласия кивнул и, не проронив ни слова, направился в дзот.

Передний край обороны остался позади. Платонов, Шевченко и Скиба, держа наготове автоматы, осторожно пробирались вперед. Справа от них тихо шелестело камышом озеро. Но вот и озеро осталось позади. Начался густой кустарник. Сквозь него можно пробираться только ползком.

Разведчики поползли. Земля под кустарником голая и сырая, в нос бил запах плесени. Ни один луч солнца не мог проникнуть сюда и развеять полумрак. Ползли минут десять, прислушивались. Нигде ни звука, только поблизости тенькала пеночка.

Наконец кустарник начал редеть. В просветах между ветками сверкнула гладь совсем небольшого озерка. Платонов удивился: на карте это озерко не обозначено.

Неожиданно выползли на тропу. Она наискосок вела к озеру. Чуть впереди виднелась вторая тропа. Платонов догадался: это звериные тропы. Человеку не пройти по ним в рост - на пути встают заросли, ветки, переплетающиеся низко над землей, хлещут в лицо. Бывалому охотнику было ясно: раз звери ходили к этому озеру на водопой, значит, оно не пересыхает в жару и вода в нем не стоячая.

Иван вспомнил, как отец когда-то передавал ему свой опыт охотника. Старый таежный волк учил сына так ходить по лесу, чтобы всегда знать, где находишься. Это называлось на языке охотников "ходить на привязи". Если охотник сбивался с пути, говорили, что он "оторвался от привязи".

"Незнаком лес - не торопись, - поучал отец, - пройди немного, оглянись назад, заприметь сваленное дерево, вывороченный корень или что-либо другое. Запоминай, как выглядит твоя дорога, - пригодится на обратном пути. Заблудился - ищи муравейник под деревом. Он всегда будет с южной стороны. Посмотри на ствол дерева - с северной стороны его облепил мох. Теперь и дорогу нетрудно разыскать... Не каждой тропе верь, предупреждал старый охотник. - Бьет ветка в лицо, в грудь - уходи с тропы. Это дорога зверей, к жилью человека она не приведет..."

"Да, такая дорожка к жилью человека не приведет", - думал Платонов, рассматривая найденную тропу. Пройдя вдоль самого берега озера, она запетляла среди кустов и деревьев дальше.

На этой тропе, еще не просохшей под сплошным шатром зелени, у самого озера Платонов заметил свежие следы лап волка. В том, что следы оставлены совсем недавно, Иван не сомневался. Он видел, что даже не успела подняться примятая лапами зверя молодая травинка, не успели завянуть листья на сломанном стебельке бурьяна.

Вот так находка! - изумленно шепнул сержант, указывая Шевченко и Скибе на тропу. - Чуть бы пораньше - волка б вспугнули.

Изумляться было нечему. Война, пришедшая в старорусские и новгородские леса, разогнала зверей, заставила их переселиться подальше от линии фронта, забраться в непролазные чащобы, где их не пугают рвущие воздух взрывы, где не несет опасным запахом пороха, гари и человека. А здесь волк бродил почти возле передовой. И нигде ни одного отпечатка ноги человека. Значит, гитлеровцы не знают про озеро, иначе брали бы из него воду. Это устраивало Платонова.

Разведчики пошли вдоль тропы. Скиба и Шевченко всматривались в заросли, прислушивались, а сержант не спускал глаз с волчьего следа.

Отпечатки волчьих лап были еле различимы. По расстоянию между ними Платонов видел, что волк бежал равномерной тихой трусцой. Значит, зверя ничто не беспокоило.

Но вскоре следы стали более частыми и четкими. Тут волк шел медленнее, осторожнее. Зверь, видимо, чуял опасность. Насторожились и разведчики. А немного дальше Иван увидел примятую траву и клочки шерсти, прилипшие к ней. Здесь волк лежал.

Разведчики остановились. Их слуха коснулся стук топора; он долетал слева. Залегли. Платонов движением руки приказал Скибе и Шевченко не двигаться с места, а сам осторожно пополз влево. Ни одна ветка не шелохнулась над разведчиком, ни один сучок не треснул под ним. Вскоре кустарник поредел, и Платонов увидел в прогалине небольшую возвышенность. "Дзот", - догадался он и тут же заметил гитлеровца, который на корточках сидел за дзотом и что-то тесал топором.

Платонов еще немного прополз вперед. Сквозь просветы в кустарнике заметил справа далеко раскинувшуюся болотную равнину. Слева виднелся знакомый лес. Где-то там - наблюдательный пункт артиллеристов. Лес спадал по пригорку вниз, к нашему переднему краю.

Теперь Платонову было ясно: до болота можно пробраться незамеченными. А если ослепить этот дзот, то проскочить за линию фронта нетрудно.

Иван взглянул на часы. Десять утра. Через час нужно быть у генерала...

В землянке комдива тесно. Здесь, кроме генерала Чернядьева, собрались начальник штаба - седой, краснолицый полковник с косматыми нахмуренными бровями, майор Андреев - начальник разведки, лейтенант Сухов и сержант Платонов.

Платонову никогда не приходилось докладывать в присутствии стольких начальников, и он, когда закончил говорить, с облегчением вздохнул и вытер со лба пот.

Все молчали, раздумывая над тем, что сообщил сержант.

Наконец генерал Чернядьев нарушил тишину:

Интересно! Мы еще раз убеждаемся, как полезно уметь разведчику читать написанное на земле. - Генерал провел ладонью по стриженой голове, и его худощавое смуглое лицо просветлело. Он поднялся за своим небольшим столом, и здесь, в тесной землянке, особенно был заметен его высокий рост.

Итак, - продолжал комдив, - у нас имеются два варианта перехода разведчиками линии фронта. Вариант лейтенанта Сухова потребует сильного огневого обеспечения и огневой маскировки. Вариант Платонова - небольшой артиллерийской обработки участка левее обнаруженного им озерка. Час назад мы утвердили бы оба варианта. Сейчас нужно выбрать один, так как в тыл к немцам через линию фронта пойдет только группа лейтенанта Сухова.

Майор Андреев удивленно взвел брови. Генерал Чернядьев поднял руку, предупреждая вопрос начальника разведки.

Вторая группа - сержанта Платонова - будет сброшена на парашютах.

На мгновение в землянке воцарилось молчание. Чернядьев хитроватым взглядом окинул присутствующих и пояснил:

Командующий армией предоставляет нам такую возможность. Сержант Платонов со своими следопытами и радиостанцией выбросится сегодня ночью в районе деревни Лубково - это недалеко от хутора Борок, - посмотрит там дорогу на Замочье и выяснит, действительно ли идут к линии фронта свежие силы гитлеровцев. Потом установит наблюдение за хутором Борок и будет ждать подхода разведчиков лейтенанта Сухова.

Товарищ Платонов, - обратился генерал к сержанту, - кто, кроме вас, может показать лейтенанту Сухову разведанный вами проход?

Платонов задумался: "Кого лучше назвать - Шевченко или Скибу?" - и тут же твердо ответил:

Рядовой Шевченко.

Вот и хорошо. Он познакомит лейтенанта с этим кустарником у озерка, а затем пойдет с его группой. Вам, майор Андреев, - комдив повернул голову к начальнику разведки, - срочно уточнить место и время встречи Сухова и Платонова за линией фронта, обеспечить обе группы рациями, кодами и всем другим необходимым. Группа Сухова должна закончить подготовку к завтрашней ночи...

Отделение разведчиков-следопытов, как было приказано, переселилось в старый сосновый бор, где размещался штаб дивизии. В тот же день на новом месте выкопали и накрыли бревнами просторную землянку.

Уходя из полка, солдат Атаев не успел проститься со своим земляком ефрейтором Укиновым - наводчиком из полковой батареи. Атаеву очень хотелось перед уходом в тыл противника перекинуться с другом несколькими словами, сообщить о полученном из дому письме и, конечно, похвалиться своим перемещением в разведку дивизии.

Перед вечером дежурный телефонист, расположившийся с аппаратом в землянке разведчиков, отлучаясь, чтобы подвесить упавшую на дорогу линию, попросил Атаева минуту посидеть у телефона. Атаев обрадовался такому поручению. И как только остался один в землянке, тут же позвонил в полк. Вскоре его соединили с батареей, где служил Укинов.

Не могу. В тыл собираюсь.

Будь другом. Я вчера по шоссе стрелял. Посмотри, что там мои снаряды наделали.

Не до этого! - важно сказал Атаев. - Дела посерьезнее есть.

Интересные?

Очень! Возможно, накроем в одном хуторе птичек, которые к нам залетают, - прихвастнул Атаев, вспомнив, что сержант Платонов уже два дня изучает на карте район, в котором находится хутор Борок.

Не подозревал Атаев, что в это время один из разведчиков группы капитана Маргера сидел на дне неглубокого, заросшего кустарником оврага и, включившись в телефонную линию, подслушивал его разговор...